Киноклуб

– Любимое занятие РТ – сочинять разгромные, сочащиеся ядом статьи про музыкантов, которые не соответствуют его очень ограниченным представлениям о крутости, – соглашаюсь я. – Ничего удивительного, что РТ совсем не улыбается стать мишенью для кого-то вроде него самого. А если ни одной рецензии, даже уничижительной, не появится – еще хуже. Значит, его просто не заметили. Ну, а если вдруг РТ добьется успеха – дело вообще труба. Получится, что отныне он продажный конформист. В общем, куда ни кинь, всюду клин.

– А мне-то что делать? – возмущается Шевонн. – Ты его давно знаешь, посоветуй хоть что-нибудь!

– Извини, Шевонн, – отвечаю я. – Но я слишком долго разгребал эту конкретную разновидность дерьма. Все, с меня хватит. РТ-менеджмент – слишком тяжелый труд.

– Ты же его лучший друг! – восклицает Шевонн. – Ты не можешь просто взять и бросить его в трудную минуту!

– РТ – взрослый мальчик, Шевонн. Если и на этот раз выручить его из переделки, он так никогда и не повзрослеет. Сейчас РТ совершенно такой же, каким был в тринадцать. За шестнадцать лет ничегошеньки не поменялось. Правда, одно время мне казалось, что малыш наконец-то начал взрослеть. Особенно когда вы обручились.

– Мне предложили другую работу, – вдруг сообщает Шевонн. – Раньше на каникулах преподавала английский в Японии и Корее, а теперь компания, на которую я работала, снова предлагает сотрудничество. Но на этот раз придется уехать на целый год. Не знаю, что делать. Откровенно говоря, лишние деньги пригодились бы.

– Уже обсудила вопрос с РТ?

– Нет.

– Все равно когда-нибудь придется, так почему бы не сейчас?

Шевонн с досадой всплескивает руками:

– Как у тебя все просто! Тебе вообще есть дело до кого-нибудь, кроме себя? – С тяжелым вздохом она трет руками глаза. – Извини! Иногда сама не знаю, что несу. Слова будто сами собой изо рта выскакивают. Биполярное расстройство, наверное.

– Ничего страшного, – ободряюще произношу я. – Шевонн, сколько тебе лет? Двадцать?

– Вообще-то двадцать два, – отвечает она. – А теперь, наверное, произнесешь занудную назидательную речь о том, что я все пойму, когда стану старой пердуньей вроде тебя. Ой. Еще раз извини.

– Конечно, надеялся, что старым пердуном меня начнут называть несколько позже, но ничего, переживу. А теперь отвечу на твой вопрос. Нет, для меня все совсем не так просто, как тебе кажется. И судьба друзей мне, представь себе, небезразлична. Я, как и они, совершаю множество ошибок, в основном идиотских. Но если жизнь меня чему-то и научила, так это видеть разницу между теми случаями, когда действительно могу чем-то помочь, и теми, где от моей поддержки никакой пользы. К сожалению, ваша с РТ ситуация из разряда последних. У меня нет волшебной палочки, которая может превратить РТ в успешного музыканта или музыкального журналиста. Или наделить Тео актерским талантом. Или вернуть Костасу потерянные миллиарды. Только переступлю порог редакции, РТ тут же кинется на меня с чучелом хорька, оглушит и запрет в подвале. Да он меня разукрасит так, что мать родная не узнает, и никаких советов слушать не станет!

– А если бы ты мог с ним поговорить? Что бы тогда сказал?

– Понятия не имею, – пожимаю плечами я. – С РТ все сложно. Он считает, что весь мир должен в восторге пасть к ногам такого музыкального гения, как он, но другие люди упорно не желают этого признавать и даже притворяться из вежливости не намерены. РТ терпеть не может идти на компромисс. Вообще-то я тоже, и в этом мы друг друга понимаем. Вот только я вижу, где грань между упорством и социопатической сдвинутостью, а он – не всегда.

– Ну-ка, поясни.

– РТ не видит разницы между верностью своим принципам и нетерпимостью к чужим. Для него это одно и то же, – поясняю я. – Вообще-то ослиное упрямство у РТ – предмет особой гордости. Если что-то решил, с места не сдвинешь. Вот почему меня он слушать не станет. И тебя. И любого другого человека. Так он постепенно отсеивает из своего круга общения людей, которые с ним не согласны. Поскольку продолжается это много лет, старых друзей у РТ осталось раз-два и обчелся.

– Видимо, поэтому Руперт сейчас засел в квартире, как сыч, и никуда не выходит, – вздыхает Шевонн. – Ума не приложу, как его выгнать. Вся комната провоняла чистящим средством и чипсами, а я даже проветрить не могу.

– Попробуй спровоцировать его на решительные действия, – советую я. – Найди файлы с музыкой, над которой РТ так упорно работает, и выложи в Интернет. Не все, конечно – там материала на десять альбомов. Но нескольких композиций будет вполне достаточно. Пусть люди послушают. РТ, как и любому критику, полезно будет побыть в шкуре автора произведения, которому выносят оценку.

– Руперт меня убьет!

– Ты сильно преувеличиваешь его возможности, – отвечаю я. – Если я могу бороться с РТ на равных, то ты его точно одолеешь.

– Нет, все равно слишком рискованно. Сначала уеду в Корею, а там посмотрим.

– Очень благоразумно, – соглашаюсь я. – Только адрес ему не давай. Я, во всяком случае, точно не собираюсь.