Кинокосмос. Псовые в мифах и легендах народов мира. Популярная энциклопедия

Целых семь лет Финн неутомимо прочёсывал горы, долины и леса Ирландии, пытаясь найти любимую Сабу. И никогда не брал с собой других собак, кроме Брана и Скеолана. Но всё было тщетно. Холодное отчаяние всё сильнее и сильнее сжимало его сердце, всё призрачней становилась надежда отыскать ту, что была для него дороже самой жизни. И он в конце концов смирился с потерей и вернулся к своим обычным занятиям.

Вскоре в жизни Финна произошло ещё одно удивительное событие.

Однажды фении охотились в Бен-Булбане и услышали, как привычный лай гончих сменился злобным рычанием и пронзительным визгом. Все кинулись на эти звуки и увидели необычную картину: под сводами раскидистого дуба стоял обнажённый мальчик с длинными золотистыми волосами, а возле него, заняв круговую оборону, метались Бран и Скеолан – они яростно отбивали атаки остальных собак. Поразило охотников и другое: несмотря на кровавую грызню собак у его ног, странный мальчик был совершенно спокоен и с интересом следил за происходящим. Услыхав команду, гончие присмирели, а Бран и Скеолан, радостно повизгивая, принялись вылизывать найдёныша, который на все вопросы только удивлённо мычал.

Прошло немного времени, мальчик подрос, научился человеческой речи и уже ничем не отличался от остальных детей, разве что острым умом и необыкновенной красотой. Его верными друзьями стали Бран и Скеолан, с которыми он готов был резвиться дни и ночи напролёт. Финн, у которого жил мальчик, привязался к нему всей душой и всякий раз испытывал радостно-тревожное волнение, когда находил в его облике черты, напоминавшие исчезнувшую Сабу. Освоившись и научившись говорить, найдёныш рассказал печальную историю своей совсем ещё короткой жизни.

Жил он с нежной и заботливой оленихой в лесистой долине, окружённой неприступными горными кручами. Летом питался ягодами, орехами и съедобными кореньями, а зимой еду находил в пещере. Иногда к ним приходил злой темнолицый человек в чёрной одежде и что-то говорил оленихе. И голос его был то вкрадчивым и умильным, то злобным и крикливым. Но олениха, что бы он ни говорил, всегда убегала от него, и он с проклятьями уходил прочь. В тот последний день, когда мальчик видел олениху, тёмный человек особенно долго разговаривал с нею, то ласково, то гневно. Но она по-прежнему относилась к нему со страхом и отвращением. Тогда он вытащил из-под плаща ореховую ветвь и ударил ею непокорную олениху. И она, обливаясь слезами и постоянно оглядываясь на мальчика, пошла за колдуном, и ещё долго были слышны её отчаянные и жалобные стоны. Мальчик закричал и заплакал и хотел побежать за оленихой, однако не смог даже пошевелиться и, упав на землю, лишился чувств. Очнулся он в совершенно незнакомом месте и несколько дней бродил в поисках родной долины, пока не наткнулся на собак. (И до сих пор никто не знает, чем закончилась трагическая история девы-оленихи и Чёрного друида.)

Выслушав горький рассказ мальчика, Финн молча обнял его и крепко прижал к груди. Лицо вождя фениев оставалось бесстрастным, однако в душе его бушевала буря противоречивых чувств: жалости и любви, радости и печали, отчаяния и надежды. И нарёк он своего сына Ойсином («оленёнком»).

Пройдут годы, и Ойсин стяжает бессмертную славу великого сына Ирландии – её доблестного воина и непревзойдённого барда.

А жизнь шла своим чередом: фении воевали, охотились, пировали…

Однажды во время застолья, устроенного королём сидов Энгусом Огом в честь Финна и его фениев, вышел спор. Энгус утверждал, что лучше веселиться на пиру, чем скакать по горам и лесам в поисках дичи. На что Финн ему ответил:

– Нет для доблестного мужа ничего отраднее, чем слышать лай гончих, ржание лошадей и звуки охотничьего рога!

– Я слышал, – ухмыльнулся Энгус, – фении считают доброй охотой, если их гончие за весь день загонят хотя бы одну свинью.

– Не найдётся такой свиньи у сидов, которую бы не загнали Бран и Скеолан!

– вспыхнул Финн.

– О Финн! У нас найдутся такие свиньи, и они сами загонят твоих гончих! – с вызовом ответил король сидов.

И, чтобы решить спор, договорились устроить охоту осенью, на третий день после праздника Самайн.