Киномания

Записки, которые я вел по следам наших разговоров, были полны такими фразами: «в настоящее время это не определено», «это довольно спорная материя», «двусмысленное заявление». Туман у меня в голове сгустился еще больше, когда я узнал, что катары, на которых обрушился меч крестоносцев, восходят к множеству сект, чья история теряется в глубине веков. Брат Юстин был счастлив предложить мне книги и статьи, посвященные каждой секте, из своей библиотеки. Случалось, я целые ночи проводил, читая истории древних культов, процветавших когда-то в землях, о которых я прежде понятия не имел. Офиты из Гиркании, фибриоты из Каппадокии, гностики-шииты Иконийского султаната. Что это были за люди, черт их раздери? И с какой стати я проводил долгие часы, пытаясь понять различия в толкованиях шестнадцатой эманации демиурга-гермафродита, когда за окном двадцатый век и по лос-анджелесскому шоссе несутся машины? Но я стойко сидел за книгами, надеясь отыскать какой-нибудь малый лоскуток информации, чтобы с его помощью вплести Макса Касла и Саймона Данкла в загадочную религиозную ткань, которую брат Юстин разворачивал передо мной в час по чайной ложке. Несмотря на свою природную доверчивость, я, по мере того как дни складывались в недели, а недели в месяцы, все же стал понимать, что брат Юстин не собирается мне ничего объяснять. Он устраивал мне метафизическую беготню по кругу. И тогда я сказал себе, что ничего особенного не потеряю, потратив еще час или два на знакомство с катарами, живущими на другом конце города.

Найти церковь Товарищества альбигойцев оказалось не так-то просто. После долгой поездки теплым калифорнийским вечером я провел почти час в поисках адреса, который записал. Эрмоза-Бич был одним из дремотных прибрежных городков, которые большую часть года проводят в надежде, что на каникулы сюда заскочат тинейджеры – устроить несколько оргий, а заодно купить бутылочку-другую пива и хот-догов. Почти час я курсировал по одной из самых убогих набережных городка, где никто не делал ничего, чтобы недвижимость не падала в цене. По записанному у меня адресу располагалась дешевая лавчонка «Старинные и коллекционные вещи тетушки Натали». Лавчонка эта из кожи вон лезла, чтобы сойти за твою разлюбезную лавку древностей^{326}, однако большинство вещиц, выставленных в витрине под выбеленными солнцем маркизами, выглядело как пожертвования Армии спасения.

Я прошел мимо этой лавочки три или четыре раза, прежде чем мне попался выцветший, написанный от руки указатель в заднем углу витрины. Он сообщал, что церковь, которую я ищу, находится сзади, то есть с тыльной стороны лавочки. Там за деревянной калиткой я увидел небольшой ухоженный садик, а в его центре – сооружение, какое можно встретить только в Южной Калифорнии: небольшое деревянное бунгало, прогнувшееся под лжеготическим фасадом, из недорогого фальшивого камня. На крыше разместилась до смешного приземистая и чуть наклоненная башенка. На каждом из ее углов восседали раскрашенные от руки горгульи, которые вполне можно было принять за отправленные в брак поделки студии Диснея. Застекленный щиток у калитки не слишком обнадеживающе извещал, что преподобный Сесиль Физер является Великим Архонтом товарищества, а Натали Физер – его Mater Suprema[42].

Я почти инстинктивно бросился спасаться бегством. Но слишком поздно. Когда я входил, колокольчик, прикрепленный к калитке, звякнул, и я был обнаружен. У входа в церковь появилась высокая седая женщина с лошадиным прикусом. На ней было белое платье до колен с серебряной оторочкой – в таком и Джинджер Роджерс, собираясь в Рио^{327}, выглядела бы одетой слишком шикарно. Она улыбнулась мне широкой улыбкой, обнажив частокол длинных неровных зубов.

Вы пришли на проповедь? – спросила она из садика. Именно этот голос я и слышал по телефону – хрипловатый, хорошо модулированный и очень, очень английский.

– Да… – сказал я, потому что больше в тот момент мне было сказать нечего. Я явно прервал их церемонию. Из темной церквушки ко мне поворачивались любопытствующие лица.

– Как это мило! – сказала она, – Всегда приятно видеть новенького. Пожалуйста, присоединяйтесь к нам. Сесиль сейчас заканчивает.

Я надеялся приехать пораньше и провести быструю разведку: поболтать с тем, кто у них главный, выведать, что удастся (а я не рассчитывал, что удастся узнать много), а потом быстро исчезнуть, пока еще не начались никакие церемонии. Но мне не повезло. Я потратил слишком много времени на то, чтобы найти это место, а потому пришел в самый разгар лекции. Проведя меня, словно живой трофей, в полумраке по крохотной церкви, женщина в белом показала мне на свободный стул в первом ряду. Любопытствующие лица поворачивались по мере того, как я двигался по проходу, теперь они разглядывали меня с обескураживающим вниманием – неужели их полку и в самом деле прибыло. Там едва набрался бы десяток человек, из них только две женщины, и обе – старые. Очень старые. Я еще никогда не чувствовал себя так мучительно не на своем месте.