Киномания

– Да, но если ты пытаешься объяснить мир иначе, все превращается в полный абсурд. Почему страдают невинные? Почему кто-то из нас страдает? И есть ли в жизни вообще нравственный смысл?

Клер прервала меня громким смехом.

– Господи Иисусе! Ей-богу, я впервые в жизни решаю в постели теологические проблемы. Да еще с тобой – лучшим из моих любовников.

Я тут же позабыл все свои доводы.

– Ты это серьезно?

– А зачем бы я стала это говорить? Я научила тебя всему, что ты знаешь. Признайся.

– Признаюсь. Только теперь это, может, и не так. Я писал тебе в письме – фильмы Данкла… они причинили мне вред там, где это больнее всего.

Клер приблизилась ко мне, вытянула руку, погладила мои пальцы, притянула меня к себе.

– Ты меня расстроил, – сказала она. – Я этого не хотела. Насколько все серьезно?

– Очень серьезно… если верить тому, кто может говорить со знанием дела.

– Этой маленькой француженке?

– Да, – Запинаясь, я рассказал ей о моем амурном фиаско с Жанет. По мере моего рассказа Клер все теснее прижимала меня к себе. Такой заботливой я ее еще не видел, – Может, поэтому-то я и хочу разобраться с сиротами. Я хочу нанести ответный удар.

– Да, да, да, – говорила она, прижимаясь ко мне. – Помнишь, я тебя предупреждала? Когда мы смотрели фильмы у Зипа Липски?

– Я знаю.

– Бедняжка. Но нет ничего, что было бы непоправимо.

– Ты так думаешь?

Она придвинулась ко мне и поцеловала в губы.

– Я тебя в это втянула, так что за мной должок.

– Ты мне ничего не должна.

– А я так не считаю. Не понимаю, почему я так долго была холодна с тобой. Наверно, хотела оставить позади свое достойное сожаления прошлое. Но не тебя. Ты был что надо. Ты знал, что, когда мы познакомились, я совсем было собралась откланяться?

– Что ты имеешь в виду.

Она довольно небрежно ответила:

– Покончить с собой, мой дорогой друг.

– Нет!

– Я подумывала об этом. – Меня ее слова потрясли. Я помню, как часто Клер становилась замкнутой, но под этим в ней всегда чувствовались жизненная сила, не находящее покоя знание высшей цели. Не мог себе представить, что она вынашивала такие крайние замыслы. – Я устала от Шарки и от «Классик». Не видела для себя никакого будущего. Я уже погрязла в этом болоте по самые уши. Но тут у меня появился ты в роли ученика, а с тобой и какая-то цель. Ты был так по-детски наивен и впечатлителен. Ты и до сих пор такой, знаешь? О, я пользовалась тобой на всю катушку. Каждый раз загораясь новой идеей, ты добавлял мне год жизни. Я многое открыла заново, пока мы были вместе. И потому я смогла держать голову над трясиной достаточно долго – до тех пор, пока мне не улыбнулась удача. Ты спас мою жизнь, любовничек.

Сердце мое оттаяло от этих слов. А тем временем эротическая магия Клер начала оказывать свое действие – среди холодного пепла нашелся еще теплящийся уголок. Я почувствовал, как снова превращаюсь в покорного мальчика, каким всегда был с ней. Судя по всему, ее это возбуждало. Назвала бы она это «соблазнением» с моей стороны? Если да, то именно так муха соблазняет паука, потому что Клер набросилась на меня с пылом, который, казалось, копился годами. Но ее настойчивость сочеталась с мягкостью и терпением. Ей потребовалось немало времени, но как раз это мне и было нужно.

Когда забрезжил рассвет, Клер закурила и уселась, прислонившись спиной к подушкам.

– Бог ты мой, придется перепланировать весь день. Мы до полудня будем отсыпаться, да?

Судя по обоюдному нашему истощению, я бы сказал, что дольше.

– Надеюсь, ты не возражаешь, – сказал я.

Но она не заметила моих слов, ее взгляд устремился на смутные еще очертания города за окном.

– Я выхожу замуж. Позднее в этом году. Наверно, летом.

Она сообщила эту новость таким грустным голосом, что мне захотелось утешить ее.

– Я его знаю? – неловко спросил я.

– Если ты финансовый воротила. Он брокер. Из первой десятки, пятерки, тройки, в зависимости от того, какой бизнес-журнал ты читаешь.

– Тебя это, кажется, не очень радует.

Она задумчиво вздохнула.

– Сейчас, когда ты рядом, это похоже на поражение. Гарольд – ты только представь себе: выйти замуж за человека по имени Гарольд! От Гарольда голова у меня кругом не пойдет, уверяю тебя.

– Зачем же тогда?