Киноповести

– Дай-ка попробую… Давно не курил.

– Спробуй, спробуй.

Валя стояла рядом, смотрела сверху на Ивана.

– Валька, ужинать-то… простынет все, – сказала мать.

– Потом, – откликнулась Валя.

Дед с Иваном закурили.

– Как?

– Хорош!

– Донничка ишо потом добавлю – ничего будет.

– Ну, бывайте здоровы.

– Мгм.

Иван с Валей вышли в темные сени.

– Давай руку, – сказала Валя. – А то тут лоб разбить можно. Вот здесь ступенька будет.

– Где?.. Ага, вот она.

– Вот… теперь ровно.

Остановились. Плавал в темноте огонек Ивановой папироски.

Некоторое время молчали.

– Ну, иди, а то там женихи-то… скучают.

– Пусть маленько поскучают.

– Сенька-то правда любит, Валя.

– Я знаю. И Микола тоже.

– Ну?..

– А я не люблю.

Молчание.

– Что делать? – спросила Валя.

– Что делать… На нет – спроса нет. Обидно, конечно, за брата… Но этому горю не поможешь.

– Нет, а что мне-то делать?

– Валя!.. Ты уж сама большая – смотри.

– А я любить хочу.

– Пора.

– А почему ты с женой разошелся?

– Кто тебе сказал?

– Сеня.

– Во звонарь-то… успел уж.

– Почему?

– Сложно это, Валя…

– Разлюбил? Или она тебя?

– Иди к женихам-то.

– Сколько поживешь у нас?

– Не знаю… Побуду пока. Сеньке тяжело одному… Он хоть тараторит, крепится, а душонка болит…

Между тем в горнице происходил такой разговор:

– Тебе надо громоотводом работать, – советовал Сеня.

– А тебе – комиком, – невозмутимо отвечал Микола.

– Ты хоть знаешь, сколько комики получают? – снисходительно спросил Сеня.

– По зубам, в основном. За провокации.

– Комики даже лауреаты есть, комики есть депутаты Верховного Совета. Вы ж не понимаете ничего…

– А с какого этажа их спускают оттуда?

– Кого?

– Комиков.

– Я – комик? Ладно. Вот она счас придет, я буду молчать. Ты ж за счет меня только держишься, потому что я говорю, а тебе молчать можно. А счас я буду молчать. Посмотрю, что ты будешь делать. Проведем такой опыт.

Микола молчал.

– Много вывезли сегодня? – спросил Сеня.

– Двенадцать ездок. Потом сразу два комбайна стали. Пока возились – стемнело.

– Сделали?

– Один. Ты ничего не заметил своим фактором?

– Чего заметил?

– Так. – Микола, видно, заметил какую-то перемену в Вале.

– Чего заметил-то?

Молчание.

– Ладно, счас я тоже буду молчать.

– Зря, – сказал Микола.

– Чего я не заметил?

Молчание.

– Все. Молчу и смеюсь внутренним смехом.

Вошла Валя. Села на кровать.

– Ну, что будем делать?

Молчание. Долгое.

– Вы что, поругались, что ли?

Молчание.

– Сень?

Молчание.

– Коля?

Молчание.

– Что случилось-то?

– Провоцируют, – пояснил Микола.

– Кто провоцирует?

– Вон… – Микола кивнул на Сеню.

– Я провожу опыт, – кратко сказал Сеня.

– Какой опыт?

Сеня сделал знак рукой.

Долго молчали все трое.

– Да ну вас! – рассердилась Валя. – Сидят, как два сыча.

Молчание.

– Тогда я ложусь спать.

– Сенька, брось, – взволновался Микола.

Сеня замотал головой – нет.

А Иван пошел к другу детства Девятову Василию. Пришел, а у Девятовых – дым коромыслом: Василий спорил с женой, как назвать новорожденного сына.

– Ванька!.. – кричала жена Настя. – Где это ты их видел нынче. Ванек-то?! Они только в сказках остались – Вани-дурачки. Умру, не дам Ванькой назвать.

– Сама ты дура, – тоже резко говорил Василий. – Сейчас в этом деле назад повернули, к старому. Посмотри в городах…

– На черта он мне сдался, твой город! Там с ума качнут сходить и ты за ними? Я своим умом живу…

– Да сын-то мой! – заорал Василий. Он был в рабочей одежде – заехал на время домой; у ворот стояла его машина. – Или чей?

– А мне он кто?!..

Супруги так увлеклись важным спором, что сперва даже не заметили гостя.

– Можно к вам? – спросил Иван.

– О! – удивился Василий. – Иван! Заходи.

Поздоровались.

– Что за шум, а драки нет?

– А вон – сына не дает Ванькой назвать.

– И не дам, – стояла на своем Настя.

– А как ты хочешь? – спросил ее Иван.

– Валериком.

– Иваны, говорит, одни дураки остались, в сказках. Много ты понимаешь! Спроси вот у него, как в городе…

– Мне ваш город не указ.

Иван заглянул в кроватку к младенцу.

– Лежит… А тут из-за него целая война идет. А чего ты, Настя, Иванов-то списала со счета? – спросил он Настю. – Не рано?

– Не рано.

– Зря. Иваны еще сгодятся.

– Вот кому сгодятся, тот пускай с ними и живет, а мы будем жить с Валериком. Правда, сынок? – Мать подошла тоже к кроватке, склонилась над сыном. – Уй ти мой маленький, мой холесенький… Иваном. Еще чего!

– Ну, Валерик – это тоже не подарок, – заметил Иван, отходя от кроватки.

– Да плохо просто! – загорячился опять Василий. – Чем нехорошо – Иван Васильевич?.. Царь был Иван Васильевич…

– У нас счас, скажи, царей нету, – тютюшкалась мать с младенцем. – Нету, скажи, царей, нечего на них и оглядываться.

– Ну что ты будешь делать? – с отчаянием сказал Василий. – Ну, е-мое, Валериком он тоже не будет, это я тебе тоже не дам. Как недоносок какой – Валерик… Он должен быть мужиком, а не…

– Будет Валериком.

– Нет, не будет!

– Нет, будет!

– Назовите в честь деда какого-нибудь, – посоветовал Иван. – В честь твоего отца или твоего.

– Да они обои – Иваны! – воскликнул Василий. – В том-то и дело!

Домой Микола пришел мрачный и решительный.

– Ты чего такой? – спросил отец.

Микола сел к столу, положил подбородок на кулаки, задумался.

– А?

– Так.