Киноповести

— У кого? У меня? Мне только на станции сидеть охота а то бы ему... сказал несколько слов. Зато вон как свободно стало!.. Хорошо!— Иван полез в карман — закуривать.

— Иди в коридор курить-то. Здесь нельзя, наверно.

Иван вышел в коридор.

В коридоре стоял молодой мужчина... Смуглый, нарядно одетый, улыбчивый. Морда — кирпича просит.

Иван похлопал по карманам — в одном брякнули спички... Но все равно смуглый, вежливо улыбнувшись, подставил свою папироску. Иван прикурил.

— Маленькое недоразумение?— спросил смуглый, кивнув в сторону служебного купе.

— Да один товарищ... начал чего-то — ни с того ни с сего...

— Далеко?..

— Еду-то! К югу. Надо, знаете, отдохнуть малость. На курорт.— Иван теперь решил быть вежливым со всеми подряд.

— Один?— все расспрашивал смуглый, скорый.

— Нет, с женой.

Смуглый вдруг протянул руку — знакомиться.

— Виктор.

— Иван.

— Кроме вас в купе есть кто-нибудь?

— Нет. Этот-то ушел...

— Я тогда перейду к вам...— Виктор вошел в соседнее купе, вынес большой желтый чемодан.— А то у меня там одни женщины... Пойдем в твое.

— Пошли.

Вошли в купе. Виктор приветливо поздоровался и засунул чемодан под сиденье.

— Ну, вот...— сказал он облегченно. И улыбнулся Нюре.— Ну, как там... в колхозе-то?

— Да ведь оно — как?— пустился в рассуждения Иван.— С одной стороны, конечно, хорошо — материально нас поддержали, с другой стороны... А вы кто будете по специальности?

— Я?

— Ну...

— Конструктор.

— Вот — городской человек. Вот нам говорят: давайте сравняем город с деревней. Давайте! Значит, для вас в городе главное что, деньги? Ну, значит, давайте и для деревни так же сделаем — деньги будут главными. А — хрен!.. Так нельзя.

— Иван,— сказала Нюра.

— Ну?

Нюра притворно посмеялась.

— Ты с какими-то разговорами... Человек, может, устал, а ты...

— Нет, нет, я не устал,— сказал Виктор.— Ну, так — деньги?

— Деньги. Я, например, тракторист, она — доярка. Мы в добрый месяц зашибаем где-то — две, две с лишним сотни.

— Да?— удивился конструктор.— Я думал меньше.

— Да что вы! Иной раз до трех выходит!..

— Вань...

— Чего тебе?!

— Ну, ну?— любопытствовал дальше конструктор.

— Теперь,— продолжал Иван, входя во вкус коренной беседы.— Что получается? Если я не поленюсь, я эти свои сто двадцать рублей завсегда вышибу. Так? Буду вкалывать с утра до ночи... а то и ночи прихвачу... Так?

— Ну.

— Правильно!— Иван всерьез волновался.— Но один маленький вопрос: чем больше я получаю, тем меньше я беспокоюсь, что после меня вырастет. Вот.

— А в чем вопрос-то? Это ответ.

— Ну, ответ. А вопрос еще хуже: спроси?

— Кого?

— Меня.

— О чем?

— Беспокоюсь я за пашню? Нет, я по-человечески, конечно, беспокоюсь, как же. Но, все равно, это не то. Я вспахал, и моя песенка спета. Все?

— Все.

— Хрен!.. Это на заводе — сковал я, допустим, ось, так она ось и нужна — я все сделал...

— Но ось-то — тоже для машины! На одной оси-то не поедешь.

— Правильно! А машину потом соберет другой — и за это тоже ему плати денюжку...

— Но ведь и у вас: ты вспахал, другой посеял...

— Я вспахал — получил, он посеял — получил, а хлеба, например, нету. А мы денюжку получили. Я к примеру говорю.

— Это какой-то Гегель получается...

— Да никакой не Гегель!

— Да почему хлеба-то нету? Неурожай, что ли?

— Да меня это не касается, вот штука-то! Не знаю, может, неурожай. Я пахал хорошо. И получил хорошо — на курорт вот поехал... Хватило.

— Вань...

— Не ванькай! Я ж за колхоз волнуюсь, а не... чего-нибудь. Мне тоже понять охота.

— Значит, вы живете хорошо,— подвел итог конструктор.

— Хорошо. Вон у меня ряшка-то — с похмелья не... это... Она и у те... Да. Хорошо живем!

— А почему вы в город из деревни бежите?

— Это не вопрос, это — семечки. Я же эти сто двадцать рублей везде могу заработать. Заработаю же я их в городе?..

— Наверно.

— Заработаю! Силенка есть, и башка на плечах — сумею...

— Сумеешь.

— То в городе я на эти сто двадцать рублей... интересней проживу. В городе у меня все под боком: и магазин, и промтовары, и парикмахерская, и вино... А у себя-то я со своим рубликом еще побегаю поищу — где пальтишко девчонке купить, где рубаху себе, где пальто демисезонное супруге... За любым малым пустяком — в райцентр. А до райцентра — семьдесят километров. Да еще приедешь, а там тоже нету.

— Мда. А куда сейчас-то? Место подбирать, куда бежать?

Иван обиделся.

— Ать,— поймал! Пойма-ал, конструктор...— Посмеялся недобро.— Что, есть на примете хорошее местечко?

— Обиделся!— Конструктор тоже посмеялся — добрее.— Оби-иделся пахарь. Не обижайся, я без всякого Умысла. Куда едете-то?

— Я же говорил — к югу.

— А, да. К югу — это хорошо,— похвалил конструктор.— Я сам думаю махнуть скоро...— И конструктор пропел шутливо: — «Там море Черное, песок и пляж, там жизнь привольная чарует нас!..» Да?

Нюра засмеялась. Она была очень смешливая женщина. И смеялась как-то очень доверчиво и мило — хотелось ее смешить.

— Так-так,— сказал довольный конструктор. И поднялся. И достал из-под сиденья чемодан.— Ну, что нам тут положили? Собираешься вечно второпях... вечно торопишься... Ну, конечно,— ключи забыл дома. На пианино. Вечная история! Ножик есть, Ваня?

— Есть.