Киноповести

…Пулеметчики сбились во дворе.

Митинг продолжается.

— Дело серьезное, братцы. Тут казаки и юнкера.

— Ну и что? Разве они пойдут на пулеметы?

— Черт его знает. Что-то порохом запахло.

Крик у ворот:

— Орудия!

Солдаты бросаются к воротам, смотрят сквозь щели.

По камням мостовой грохочут, приближаясь, артиллерийские упряжки с трехдюймовыми орудиями.

Перезвон часов.

…Башня. Одиннадцать пятнадцать.

Генерал Половцев смотрит на карманные часы: одиннадцать пятнадцать.

Войска расположились лагерем вокруг казармы.

Половцев обращается к Кириллу:

— Пойдите поговорите с ними. Они вас знают. Убедите сдать оружие. Обещайте что угодно. Открывать огонь нам нельзя. Это может иметь последствия, которые даже трудно предвидеть.

Откозыряв, Кирилл идет к воротам казармы.

— Востриков, со мной!

Семен заколебался было, но вскидывает винтовку на ремень и идет за Бороздиным.

Часовой открывает калитку перед прапорщиком, и он проходит с Семеном во двор казармы.

Г о л о с  г е н е р а л а. Я хотел таким способом проникнуть в казарму и сказать солдатам, кто такой Бороздин. Но солдаты смотрели на меня как на предателя.

Идя за Бороздиным, Семен проходит сквозь строй враждебных взглядов и восклицаний.

— Гляди, лычки выслуживает.

— Сука…

— Товарищи, — отстав несколько от Бороздина, тихо говорит Семен. — Слушайте меня…

— Пошел вон, предатель.

Кирилл легко поднимается на помост.

— Товарищи пулеметчики! — звонко выкрикивает он. — Темные элементы свили себе гнездо в нашем полку. Не слушайте дурных советчиков. Временное правительство приказало вам сдать оружие, и вы должны подчиниться. Я вам худа не желаю. Гарантирую, что никого из вас пальцем не тронут. Вы меня знаете, я даю вам честное слово…

— Слушайте Кирилла Николаевича, если он обещает…

— Положение у нас тяжелое… — говорят среди солдат…

Г о л о с  г е н е р а л а. Меня подмывало крикнуть: братцы, это он вас расстреливал, не верьте ему… но я был окружен солдатской ненавистью. Они не слушали меня.

— Не верьте ему, товарищи… — говорит стоящим рядом солдатам Семен…

— Мы тебе не товарищи, холуйская кровь.

— Это он расстреливал…

— А ну, дай ему по шапке.

— Иуда…

Бороздин спускается с трибуны и уходит. За ним, снова сквозь строй злых солдатских взглядов, проходит Семен.

С новой силой возобновляется беспорядочный, бурный митинг. Ораторов уже не слушают — всюду, во всех концах двора, поминутно возникают новые центры споров.

Заседает полковой комитет. Здесь и офицеры, оставшиеся с полком.

— Выхода нет, товарищи, — говорит Нечеса. — Придется подчиниться. Они не остановятся перед расстрелом полка. Петроградский комитет предлагает спрятать оружие… все, что удастся… Снимай пулеметы! — кричит он в окно.

Перезвон часов — одиннадцать сорок пять.

В казарме и на заднем дворе солдаты лихорадочно разбирают пулеметы и заворачивают детали в тряпье. Швеи из «Русалки» и рабочие помогают выносить задними дворами винтовки и части пулеметов.

Фрося — Нюшина подруга — укладывает в большую корзину снятый со станка пулемет.

Взглянув на карманные часы, Половцев направляется к воротам.

Раздается перезвон часов, и вслед за тем двенадцать неторопливых, глухих ударов.

Ворота казармы открываются. Во дворе сложены пулеметы и винтовки. Солдат нет. Нечеса и несколько офицеров стоят у входа в полковой комитет.

По знаку Половцева во двор въезжают грузовики, и юнкера начинают складывать в них оружие.

В то же время казаки окружают казарму, образуя сплошное кольцо.

Половцев, сопровождаемый своими офицерами, подходит к двери и, раскрыв ее, громко командует:

— Приказываю выходить по одному!

Казаки встречают пулеметчиков пинками и толкают в кольцо охраны.

Нечеса подходит к Половцеву.

— От имени полкового комитета я протестую…

— Взять! — коротко бросает генерал.

Казаки схватывают Нечесу и оттаскивают в сторону.

— Я вам покажу протесты, изменники! — говорит Половцев.

Безоружные пулеметчики стоят в кольце казаков и юнкеров.

— Обманули, мерзавцы!..

— Предали…

Среди юнкеров охраны — Семен.

Прямо перед ним — пленные пулеметчики.

Один из них громко говорит соседу, так, чтобы Семен слышал:

— Интересно, что на них можно купить, на тридцать сребреников?

— Много не укупишь, — принимая игру, отвечает второй, — нынче дороговизна…

— Говорят, — продолжает первый, — бывает такой состав крови — холуйский. Ты и рад бы быть человеком, а кровь не допускает…

И вдруг, повернувшись к Семену, дрожа от негодования, солдат тихо говорит:

— Подлец!

И плюет ему в лицо. Семен продолжает стоять, не вытирая лица.

— Ну, ты… — толкает солдата прикладом юнкер, сосед Семена.

Г о л о с  г е н е р а л а. Из песни слова не выкинешь… Так это было, так я вам и рассказываю. Вот только передать, что на душе у меня тогда творилось, не могу. И никому не пожелаю испытать подобное…

В кадре мы все еще видим Семена: он стоит среди юнкеров, стиснув зубы, подняв голову, глядя куда-то поверх людей.

— Ша-гом марш!

Пулеметчиков выводят на улицу. Они идут, окруженные конвоем, через площадь, мимо «Русалки».

Женщины всхлипывают, вытирают слезы.

Рабочие «Металлиста» сквозь ворота из-за цепи казаков провожают процессию угрюмыми взглядами.