Киносъёмки

В первую секунду Таллэ хотела семиэтажно выругаться, но сдержалась. Конечно, она помнила, что однажды этот тип до предела взбесил ее, но она уже не помнила запах этого бешенства, и злоба давно ушла из нее. Поэтому она просто неподвижно сидела и ждала, что скажет этот миляга. А он тоже не торопился, медленно и чуть нахально разглядывая сидящую перед ним девушку. Одетая в черное, Таллэ была почти неразличима в глубине палатки. Только цепь-ожерелье и обруч на голове слегка светились в лунном свете, а в глазах девушки луна отражалась влажным серебряным блеском.

Первой нарушила молчание все-таки она.

- Зачем ты сюда пришел? - спросила она без малейшего раздражения.

- Чтобы попросить у тебя прощения, - он улыбнулся.

- За что?

- За наш прошлый разговор. Извини меня, если можешь.

- Никогда бы не подумала, что ты способен на такую вежливость.

- А это не я, - он негромко рассмеялся. - То есть не совсем я. Час назад иду мимо Раздола, никого не трогаю, вдруг из кустов выскакивает ваша Мелиан и, бешено сверкая глазами, спрашивает, извинился ли я перед тобой. Я объяснил ей, что никак не мог этого сделать, так как она сама запретила мне появляться в Меловой роще. Тогда она сказала, что сейчас ты в Пригорье, и прибавила: "Иди немедленно, не то я всажу в тебя стрелу". И что-то там делает с тетивой своего арбалета. Пришлось идти.

- В таком случае считай, что я тебя простила, - спокойно ответила Таллэ, вопросительно глядя на Эндвэлла. Но он не торопился уходить, наоборот, присел у самого входа в палатку вполоборота к девушке, так что их плечи почти соприкасались. Он взял в руки ее меч, лежавший у входа, и повернул клинок к свету. Через все серебристое лезвие тянулась надпись, сделанная черными знаками, чем-то напоминающими кусочки еловых веток с осыпающимися иголками.

- Твой меч? - спросил он и добавил цитатой: - "Я вроде знаю эльфийские руны, но эту надпись прочитать не могу".

- Это не руны, - ответила Таллэ. - Странно, что ты не узнаешь керат.

- Что-что?

- Хвоинки. Письменность Гранасии. Внешнее сходство с рунами, действительно, есть, но принцип чтения совсем иной, - она откинула голову назад и медленно, так, как произносят заклинания, проговорила: - Гондор о рэли ранд, Дол-Амрот о рэли эглер, наи рэли стэр о-вел Арнор ла!

Он понял, она почувствовала это по его глазам. Только сейчас она обратила внимание, что он одет не так, как в день их первой встречи. Тогда, до начала Игры, он, как все, ходил в джинсах и свитере, теперь же на нем был полный эльфийский прикид. На груди его, поверх светлой рубашки и кожаной безрукавки, сверкала серебряная цепочка с большим дымчато-зеленым камнем, на левой руке было кольцо с кристаллом того же цвета. В таком виде, с потемневшими глазами на бледном лице, он показался Таллэ еще красивее, чем в прошлый раз, но на нее это никак не действовало. Ее мысли были заняты другим, и ей было все равно.

- Это твой девиз? - спросил Эндвэлл, возвращая меч на место. Сегодня этот эльф и вел себя не так, как в прошлый раз, без обычного насмешливого нахальства. Таллэ повернулась к нему, и во взгляде ее промелькнула тоска.

- Не знаю. И вообще я не верю ни в бога, ни в черта, ни в валаров. И тем более не верю в силу любовных чар... - она опустила голову. Он слегка провел рукой по ее волосам:

- А во что же ты тогда веришь?

- Только в себя. И в свою удачу.

- "Гондор моя родина, Дол-Амрот моя слава, но сердце мое лишь в Арноре", - задумчиво повторил он по-русски со своим странным мелодичным акцентом. - Послушай, можно мне еще раз взглянуть на подарок Ариэль?

- Нельзя, - резко ответила Таллэ. - Я его потеряла.

- Как потеряла? - он вздрогнул, и на лице его появилась тревога. Когда?

- Три дня назад. Знаешь близ харадской переправы такую здоровенную березу? Так вот, три дня назад Гондор и Харад заключали там договор о ненападении, а я смотрела на церемонию, сидя на этой березе...

- Ты СНИМАЛА церемонию, сидя на этой березе, - мягко поправил ее Эндвэлл.

- Откуда ты знаешь? - Таллэ вскинулась, как от удара. - Джим проболтался? Ну что это за документальные съемки, если о них все знают? Я ведь потому и держу все в такой тайне!

- Выследила же ты меня, - сдержанно, почти ласково, ответил он. - Не бойся, Джим не проболтался, и я тоже не проболтаюсь. Продолжай.

- В общем, я снимала, сидя даже не в позе лотоса. И когда, окончив съемку, я попыталась слезть, ветка подо мной обломилась. А когда я падала, какой-то сучок зацепил за цепочку, и она порвалась. Каким-то чудом я приземлилась, ничего себе не сломав, не порвав и даже камеру не разбив. Вот только два ногтя сорваны с правой руки... Листок я потом искала, но так и не нашла.

- Так вот почему ты все время ходишь в перчатках, - догадался Эндвэлл. - Дай сюда руку.

Она послушно протянула ему правую руку, и он снял с нее перчатку. Кончики указательного и среднего пальцев были наглухо залиты биопластом, казалось, что их закрывают жемчужные колпачки. Эндвэлл осторожно вложил руку Таллэ между своих ладоней, и девушка тут же ощутила тепло и легкое покалывание в поврежденных местах.