Киношник (СИ)

Я не выдержу всего этого, - думал он. Кирилл еще не сознавал, что эта ситуация ожидания - самые лучшие промежутки времени в его жизни, пока он будет сидеть в тюрьме.

Он потерял счет времени. Родители, наверно, уже успели всем позвонить, уже узнали в чем меня обвиняют. Мама ругает папу, говорит: ” Все из-за тебя, это ты его водил на закрытые просмотры всякого дерьма, типа “Эммануэль”. Это вы, мужики, не можете свое хозяйство спокойно держать в штанах”. Так она говорила, когда поймала папу с молодой билетершей.

Скоро привели еще пять человек. Среди них были молодые, которые зашли в комнату притихшие и испуганные, и те, для которых, тюрьма чуть ли не дом родной.

Раздалась команда раздеться и пройти в душевую. Вода была чуть теплая и очень слабый напор, но помыться можно было, но и на это не дали времени, через три минуты снова команда выходить.

Выйдя из душевой, арестанты увидели группу людей, как в форме, так и в штатском, среди них была одна женщина средних лет, в белом халате.

Все мужчины прикрыли пах, сработал рефлекс.

- Руки по швам, - скомандовала она, - подходим по одному.

Она села за стол и вызвала первого. Записав анкетные данные, она измерила его рост, взвесила и все это внесла в личное дело. Спросила о хронических болезнях, употребляет ли наркотики и отправила на место, вызвав следующего.

Вторым был разбитной парень, для которого это было уже не впервой. Он с гаденькой улыбкой подошел столу, попытался шутить и вдруг у него наступила эрекция, но он не смутился, а наоборот обратил на это внимание врача.

Она взяла со стола деревянную линейку и без замаха, но отточенным, натренированным движением нанесла ему удар.

Задержанный схватился за пах и закрутился на месте.

- Ты что, сука, делаешь? - Сквозь слезы застонал он.

- Запомните все, - не обращая на него внимания, сказала она, - если вы думаете, что вы орлы , то ошибаетесь, вы - трусливые падальщики, которые могут в темноте изподтишка нанести удар, ограбить пожилых, измываться над законопослушными людьми. А против смелых и решительных, вы хватаетесь за пах и в бессильной злобе, сквозь зубы, трусливо хоть как-то пытаетесь оскорбить. Ты будешь отмечен в моем рапорте. За оскорбление должностного лица во время исполнения служебных обязанностей прямо отсюда пойдешь в карцер, а также, я думаю, будущий суд учтет и это нарушение. Все, проходи. Следующий.

Потом их еще раз тщательно обыскали, приказали одеться, выдали матрасы и подушки и развели по камерам. Проходя по коридору, Кирилл слышал из камер крики, ругательства, иногда и тишину, которая еще больше страшила, чем шум.

8

- Лицом к стене, - скомандовал Кириллу конвоир.

Вся эта тюремная атмосфера пугала парня, но этот приказ его напрягал больше всего. Куда сбежишь отсюда? Здесь десятки решетчатых железных дверей, которые делят этот длинный коридор на несколько отсеков, и всюду сидят охранники.

Наконец Кирилла привели к его камере.

И снова:

-Лицом к стене.

С противным скрежетом заскрипел ключ и дверь открылась.

- Заходи, - это было сказано ему.

- Дежурный, принимай новенького, - крикнул конвоир в камеру.

- Начальник, куда еще новенького, и так дышать нечем и повернуться невозможно.

- У тебя не спросили.

- А могли бы. В свете последних решений родной нашей партии и правительства принят курс на гласность и перестройку, а также должен учитываться консенсус различных мнений, не всегда совпадающий с большинством.

- Это кто у нас такой умный? Агафонов, ты что ли?

- Ну я, - откуда-то из дальнего угла отозвался арестант.

- Ах ты петух дырявый, почему не спросил у своих дружков о консенсусе, когда тебя опускали?

- Ты, мент поганый, вонючий прихлебай, из-за тебя и твоих подельников был допущен этот беспредел. Запомни, все равно я вас ненавидел и прислуживать вам, мусорам подлым, не буду.

- Проходи к пустым нарам. Что стоишь, как истукан, ждешь особого приглашения? - Приказал конвоир Кириллу.

Потом включил рацию и попросил подкрепление.

К их камере подбежали еще двое охранников, они забежали внутрь и начали избивать арестанта, который осмелился рассказать о курсе партии на перестройку.

В тишине были слышны глухие удары и сопение старательных служивых. Потом они поволокли бесчувственное тело арестанта, из носа и ушей которого хлестала кровь, из камеры.

После того, как дверь закрылась из-за стола, который стоял посередине, поднялся здоровый, средних лет мужчина, одетый в тренировочные брюки, на которых были три полоски и написано “Адидас”, такую же куртку, из-под которой была видна майка, на ногах - домашние туфли.

Участки кожи, которые были видны из-под одежды, покрыты густыми черными волосами.

- Болт, подотри пол, а ты, новенький, проходи, скоро будем знакомиться.

- Шота, я не буду после Агафьи мыть пол, это не по понятиям.

Мужчина подошел к тому, кого назвал Болтом и резко одним пальцем нанес удар в солнечное сплетение, от чего тот согнулся. Он поднял его голову за волосы и наставительно сказал:

- Кое в чем ты прав, но запомни - для тебя он не Агафья, а уважаемый вор Агафон и до него тебе еще топтать и топтать зоны. Тереза вымой пол.