Киносъёмки

— Ночь — мое время, — отозвалась Эленсэнт, нагибаясь за мечом. — А ты, Королева, все так же ходишь без охраны? В Средиземье сейчас много самых разных личностей, и ночью на дорогах опасно ходить без провожатого.

— Да кто меня будет провожать, — махнула рукой Ариэль. — Нелдор набрал себе Серый Отряд и тренирует их с утра до ночи. Все приходится самой делать.

— Тогда возьми меня в спутники. До Меловой рощи далеко, а на Андуинском мосту, говорят, засада, — Ариэль никогда не могла понять по тону Эленсэнт, играет она или говорит серьезно. Поэтому она молча кивнула.

Какое-то время шли, не разговаривая, с трудом вытаскивая ноги из липкой весенней грязи. Наконец, вышли на высокий берег, где тропинка уже подсохла, и Эленсэнт начала негромко напевать что-то, хорошо ложащееся на ритм шагов.

— Что ты поешь? — спросила Ариэль, испытывая неловкость от долгого молчания.

— "Четверо нас, четверо на башне", — ответила Эленсэнт. — Это мы с Таллэ сочиняли на стенах Амон-Лоина. Но она потом несколько раз переделывала ее, так что сейчас я, пожалуй, знаю лишь два куплета.

— Кстати, откуда взялось это название — Амон-Лоин? Я не помню его у Толкиена.

— Это тоже придумала Таллэ. По-эльфийски «Амон-Лоин» означает "Голубая башня", потому что наш Дол-Амрот был из голубоватого кораллита. А что означает «лоини» на силиэ, объяснять не надо. Так что, по-гранасиански «Амон-Лоин» можно понимать и как Башня Чести, и как Девичья Башня.

— А правда, что ваша крепость была единственной, кроме Раздола, которую не взяли Темные Силы?

— Формально — да. Наш флаг им захватить не удалось, внутри, в башне, они не были, если не считать того момента, когда назгулы улетали. А фактически, нас осталось в башне четыре девчонки, но в довольно удачном положении. Пять часов мы одни удерживали башню, отбив три атаки черных. Но когда мы узнали, что Кольцо Всевластья попало в руки Темных Сил, мы в промежутке между двумя атаками просто удрали из башни в Минас-Тирит. С собой взяли флаг, Сердце Дол-Амрота — это такой большой оранжевый стеклокамень — и еще кое-какие реликвии, а у входа в башню повесили объявление, написанное губной помадой Ланор: "Крепость сожжена и разрушена, вещи внутри просьба не трогать".

Об обороне Амон-Лоина в Гондоре легенды сложили, — Эленсэнт весело рассмеялась. — А на самом деле вся она была просто смесью средиземского анекдота с тяжелой работой. Жара, грязь, дым из кухни, пропавший обед… Сама не знаю, зачем мы все это терпели. А началось все с большого прикола. К тому моменту, когда к нам пришел Митрандир, всех наших мужчин уже прирезали, но мы этого еще не знали. Только Анардол вылез собственным сыном, да еще сидел у нас один очень замечательный эльф из Серебристой Гавани по имени Маглор. Когда же из леса вылезли пятеро назгулов, женщин, как всегда, загнали внутрь, а Митрандир с парнями приготовились героически погибнуть. Назгулы залезли на башню, прибили Анардола и эльфа, а затем у них с Митрандиром произошла роскошная драка, которой мы, к сожалению, не видели. Сидим внизу, на нас сверху сквозь щели в настиле мусор сыплется, а мы ждем, когда перестанет сыпаться мусор и начнут сыпаться назгулы. Митрандир там кому-то меч раскалил, он провалился к нам сквозь щели, Хелл его тут же куда-то прибрала — нечего ему здесь валяться. Но Митрандир не выстоял один против пятерых, и настала наша очередь. И вот тут назгулы очутились в дурацком положении. К нам в кухню надо было слезать по лестнице. А мы четверо стоим по углам башни с мечами наизготовку. Спускаясь по лестнице, назгул хоть к одной из нас, да повернется спиной, а дальше — пять ударов в спину, и все, дорогой, ты развоплощен! И другим путем из башни нельзя убраться — лестница на стенах оборвана. Правда, мы и по выступам каркаса отлично лазали, но назгулы-то этого не знали. Так знаешь, что они придумали? Лезет Баграт вниз по лестнице и вопит: "Не трогайте меня, я улетаю!" В полете их нельзя бить мечом, только стрелами, но и они сами не могут убивать. И главное, вылезает наружу не через дверь — она у нас была лапником завешена — а через дымоход, дыру такую рядом с палаткой. А мы все равно по очереди ему мечами по спине прикладываем — кто его знает, а вдруг врет? Они, Черные, такие! За Багратом лезет другой, потом третий, четвертый, пятый — и все орут, что улетают, и все лезут в дымоход, и всех мы на прощание мечами достаем. Последнему Хелл так врезала, что он улетел с ускорением и по дороге завалил палатку. А под конец слезает к нам в кухню Митрандир и с точно такой же интонацией, с какой те орали: "Я улетаю!", кричит: "Меня убили!" Забывает у нас свою трубку — и тоже лезет в дымоход!

Ариэль смеялась до слез, слушая этот рассказ. В глазах Эленсэнт тоже растаяли льдинки грусти — видно, она любила эти воспоминания.