Киносценарии и повести

- Не Вас, не Вас, Паша! Себя! - перебила Певица, которой было уже и стыдно, и неловко, она уже и держать себя в руках по-настоящему не могла - так разозлила ее нелепая безвыходность ситуации.

- Ну, пусть себя. Ладно, - неискренне согласился деревянный. - Тогда я обещаю Вам оставить Вас в покое. Раз навсегда.

- А иначе - так и будете корзины таскать? - поинтересовалась Певица. - И аплодировать торчком?

- А иначе - буду, - упрямо, как бык, склонил голову на плохо гнущейся, кровью налитой шее, Паша.

- Если б Вы, Паша, - попыталась удержать себя в руках Певица, - были не из тех, кто когда-то... давным-давно... прорывался на мои концерты... если б, знакомясь со мною, вы не показали мне мой собственный автограф... Господи, не будем говорить, скольколетней давности... - замолчала Певица, должно быть, эти минувшие времена и припоминая...

- То что тогда? - поинтересовался с некоторой не то обидой, не то угрозою Паша.

Певица вернулась в сейчас.

- Тогда я сказала бы Вам: пошел вон!

- Даже так?! - спросил Паша через тяжелую паузу.

Певица утвердительно прикрыла глаза: так, дескать, так!

Паша резко вышел из гримерки, хлопнув за собою дверью, так что едва не прибил ею своего заслуживающего доверия заместителя.

Певица сидела перед зеркалом-трельяжем, не зная, плакать ей или улыбаться. Потом оторвала кусок лигнина и провела по лицу, еще не вполне свободному от грима.

Дверь гримерки распахнулась, явив Пашу.

- Между прочим, - в совсем каком-то детском, мальчишеском запале сказал он, - Государь Император пожаловал меня графским титулом!

И снова хлопнул дверью...

- В казино, - буркнул Паша, когда они со вторым смокингом уселись на заднее сиденье "Мерседеса"; двое бандитов устроились на передних: один за рулем. Молодой нажал на кнопочку, под действием которой опустилось стекло между передней частью салона и задней.

- Ну, а представьте себе на минутку, - сказал, - что она согласилась бы. - Что б Вы сказали Вашей глубокоуважаемой супруге Ниночке? Я имею в виду не поездку в Крым, а дальше? Неужто развелись бы? И женились на Порошиной? Оно, конечно, понимаю, - престижно. Только думаю, что иметь такую жену - чистый ад. Невооруженным глазом видно: истеричка. Скандальная, капризная истеричка. Артистки в жены не годятся в принципе: она права.

- Заткнись, - буркнул Паша.

- Зря Вы, шеф, мне грубите. Я ведь гордый. А без меня Вы прогорите в полгода. Вот честное пионерское.

Помолчали.

За окнами текла слякотная Москва.

- Могли бы отбрить меня потоньше. Пообиднее. Сказать, например, что она на меня даже не глянула. Так... мазнула мимо, как по манекену... Но Вы этого даже не заметили. Потому - оказались вынуждены грубить...

Между тем впереди, за звуконепроницаемым стеклом шел скупой разговор и между юными бандитами.

- Мне, конечно, все равно, - сказал из них тот, который не вел машину, - но все-таки она слишком уж наглая. Поучить бы. А то никто ей, вишь, не нужен.

- Предложи, - кивнул головою в сторону перегородки тот, который вел.

- Толку, - не согласился первый. - В благородного играет, - и тоже слегка кивнул на перегородку, обозначив, кто именно играет в благородного. - Граф... Ты просто братану своему скажи. Пусть с дружками погоняет ее маленько. Толку от него больше все равно никакого. Алкаш... Вхожу в долю.

То ли обиженный за братана, то ли не увлекшись задачей, тот, который вел, сказал:

- Вот еще, в долю! Лично мне на все это насрать. И на бабу на эту, и на шефа...

- Ладно, - отозвался тот, который не вел. - Про шефа будем считать, что я не слышал. Сотни твоему братану на такое дело хватит?

Тот, который вел, скорчил неопределенную гримасу, которую тот, который не вел, счел за гримасу согласия:

- В общем, заказываю! - и полез в карман за сотней.

***

- Игра сделана, ставок больше нет! - Шарик вылетел навстречу диску, попрыгал по лункам и замер совсем в другом месте, чем предполагал Паша. Тот же, кто помоложе, Алексей, три четверти фишек, пододвинутых очаровательной крупьершей, крашеной, очень коротко остриженной блондинкой в форменном вишневом блейзере, спрятал в карман, остальные снова поставил. На последнюю четверть.

Паша полез в свой карман - там осталось две жалкие фишки.

- Одолжи! - протянул требовательную руку Алексею.

Тот пожал плечами, протянул целую горсть.

Паша взял несколько, поставил на 13.

- Игра сделана, ставок больше нет!

И снова - кучка, пододвинутая к Алексею. И снова - Паша в нулях. И снова - протянул руку.

- Так мы минут через двадцать останемся голыми, - шепнул Алексей с ядовитой улыбкой.

- Я проигрываю свои деньги, - налился кровью уязвленный Паша, крахмальная манишка которого была уже сильно изломана и залита вином. - Все, что взял у тебя - верну!

- И свои, и нет, - ответил Алексей. - Деньги в деле. Что же касается Вашей зарплаты - Вы ее просадили до конца года минут сорок назад.

Паша еще сильнее, хоть казалось, что дальше уже некуда, налился кровью, готовый взорваться и подбирая слова пооскорбительней.