Киносценарии и повести

Шутка явно не понравилась гостю: он мгновенно подобрался, взгляд сделался жестким, тяжелым. Поставив бутылку на верстак, собрав дощечки под мышку, Полковник сухо кивнул и направился к выходу. Но Столяр преградил дорогу: обида высвободила механизм нетрезвой храбрости:

- Нет уж, постойте, Иннокентий Всеволодович! Не надо со мною так, будто эта бутылка! Не за бутылку я на вас работаю! И раньше работал - не за бутылку. Когда вы меня в свои пакости втравили! жучки ставить! микрофоны в табуретные ножки монтировать! Тут, может! - повертел Столяр ладошкою, - тут, может, обида! сладость падения! А вы! Вас ведь прежде моя сообразительность очень даже устраивала! умение с полнамека! Прямые-то приказы вы не очень любили отдавать! А сейчас дурачок удобнее? Который поверит, что вы решили на старости лет составить каталог домашней библиотеки? Я из уважения трепещу вас, полковник, - возвысил Столяр голос до пламенно-риторических интонаций. - А отнюдь не! Куда меня ниже этого подвала запрут? Может быть, честь? - расхохотался смешному словечку. Это вон этого, - кивнул через плечо на Парламентария С Экрана. - А я уж все! стабилизировался.

Полковник выслушал монолог молча, но, судя по примирительному резюме, с пониманием:

- Найдется кое-что и на этого.

- Вы уж не сердитесь, Иннокентий Всеволодович, - услышав примирительную нотку, вернулся Столяр к привычной уважительности. - Только так тоже нельзя, - и, подойдя к верстаку, откупорил водку. - Я тоже все-таки человек. А бутылка что? Бутылка - это!

Сейчас Полковнику уже неловко было уйти вот так просто, и он едва ли не с ужасом наблюдал, как разливает Столяр жидкость по двум подозрительным стаканам, как освобождает от липнущего к нему, неотдираемого, так что траурным ногтем приходится выколупывать, станиоля плавленый сырок, разламывает надвое:

- Прошу, Иннокентий Всеволодович, - пришлось приблизиться, взять с верстака и поднять стакан, - но труд скрыть брезгливость Полковник решил себе не давать:

- Сопьетесь вы, Николай Юрьевич! Вот ей-Богу - сопьетесь!

Возле гостиницы "Москва" волновалась толпа народа человек эдак на сто. Полковник остановился, с ироническим любопытством читая плакаты насчет турок-месхетинцев, насчет беженцев-армян, насчет какого-то провинциального начальства, и тут подкатила "Волга". Деловитая, подтянутая, целеустремленная, недурная собою, с красным эмалевым флажком на лацкане серого, изящно скроенного под скромный пиджака, вышла Дама-Депутат в сопровождении двоих шестерок и смело ступила в народ. Полковник по случаю оказался на ее пути.

- Здравствуйте, Иннокентий Всеволодович, - автоматически, машинально поздоровалась как-то вдруг сникшая, сдувшаяся Дама.

- Добрый день, Александра Александровна, - несколько криво улыбнулся Полковник.

- Меня поджидаете? - ужас нарисовался в депутатских глазах.

- Сегодня - нет.

- А-а! - с явным облегчением выдохнула Депутатка. - Очень рада, оч-чень! - Она, конечно, имела в виду соврать, что рада была встрече, но достаточно забавно получилось, что рада, что "сегодня нет", и Полковник с удовольствием отметил эту забавность. - Всего доброго, - и снова вся подобравшись, обретя уверенность, вклинилась в толпу, тут же обступившую ее с надеждами!

Выйдя из лифта, Полковник неловко поместил под одну руку и дипломат, и каталожные дощечки, а другою на ходу выкапывал из глубокого брючного кармана, из-под полы плаща связку ключей. Замок щелкнул, дверь подалась, но недалеко, удержанная цепочкою. Посыпавшиеся дощечки усугубили раздражение Полковника, выразившееся в слишком уж настойчивом, нетерпеливо-прерывистом звуке звонка. Полковник давил на кнопку до тех пор, пока раскрасневшаяся, возбужденная, смущенная, не появилась в дверной щели Прелестная И Юная Девушка, одетая одним легким халатиком - и тем явно наброшенным только что, впопыхах.

- Ой! Полковник! А что, разве сегодня уже вторник? Господи!

- Так вот и будешь разговаривать, через цепочку? - мрачно поинтересовался Полковник, собирая, коленопреклоненный, дощечки.

- Полковник, миленький! - Прелестная И Юная выскользнула на площадку и повисла на Полковнике, в результате чего дощечки снова оказались на полу. - Полковник, я совсем с ума съехала! Влюбилась как дура! Как полоумная! Ты не сердись, ладно! Он хороший, правда-правда! Таких теперь не бывает. Он! он! хороший!

Снова собрав дощечки, размягченный поцелуями внучки, однако изо всех сил стараясь сохранить видимость суровости, Полковник взялся за дверную ручку.

- Полковник, любименький! - повисла Прелестница на нем. - Не обижайся, пожалуйста! Не заходи, а! Я обед тебе все равно не приготовила!

Полковник сделался мрачен по-настоящему, застыл на миг и, решительным движением плеча отстранив с дороги внучку, зашагал к лифту. Прелестница бросилась вослед, и полы взлетели, распахнулись, подтвердив нашу догадку, что под халатом ничего на Внучке нету.