Кинтарский Марафон

Как только Дарквист ушел, Джимми стал расхаживать по комнате, пытаясь принять решение. Просидеть черт знает сколько времени в старой космической калоше взаперти с цимолем, который к тому же будет командовать… Но все же это был путь в космос. Это была команда. Это был, как заметил Дарквист, его единственный шанс не только вернуться к своей первой и единственной настоящей любви, но и, возможно, совершить хоть какой-то поступок, который прервет наконец его теперешнее унылое и бесцельное существование.

— Ну? Ты собираешься принять эту работу или нет?

— А у тебя какие мысли?

— Ну, как сказал Дарквист, сутенером ты можешь быть всегда. И даже я должна признать, что хотя прошло всего несколько недель, такая жизнь мне уже слегка поднадоела. Эта жизнь убивает тебя, Джимми. Я знаю. Но это такой вопрос, который я не могу решить за тебя.

— Ты не представляешь, каково телепату находиться рядом с цимолем.

— Это правда. Я знаю только, как это отражается на твоем давлении и прочих частях твоего организма, и это само по себе достаточно плохо. Именно поэтому я не хочу принимать решение. Но с точки зрения не-телепата мне кажется, что если речь идет о выборе между работой с ходячим трупом и превращением в живой труп самому, я не стала бы сомневаться в выборе.

— Логично, как и всегда, — пробормотал он.

— Что такое цимоль? — с любопытством спросила Молли. Она уже привыкла к этим его односторонним разговорам вполголоса и без колебаний подслушивала их.

— Существо, у которого большая часть мозга заменена компьютером, — объяснил он. — Машина в теле мертвеца.

— Синт?

— Нет, не синт. Это человек, который родился обычным образом, рос, как другие люди, жил своей жизнью, но погиб в молодом возрасте, не повредив тело.

— Он говорит как робот?

— Нет. На самом деле, если бы у тебя не было Таланта, ты не смогла бы отличить цимоля от обычных людей. Но ты сможешь отличить, и я тоже смогу. Ты ведь можешь определять чувства тех, с кем рядом находишься?

Она кивнула.

— Ну вот, тебе удавалось когда-нибудь ощутить, что чувствует вот это кресло? Или тот кусок плода, который ты ела? Или вон та дверь?

— Конечно, нет.

— Вот и с ним ты будешь чувствовать то же самое.

— Как тот человек, у которого мы забирали бумаги в офисе. Или полицейские в клубах.

Он кивнул.

— Да, они все цимоли.

— Им меняют только мозг?

— Да. А что?

— Я подумала про другие части тела.

Он ухмыльнулся.

— Они остаются на месте, но больше не нужны им, — разве что как украшение, или чтобы не отличаться от других. Можно сказать, что их плоть по-прежнему хочет, но дух в этом совершенно не участвует.

Это прошло мимо нее, зато у нее появилась новая мысль:

— Значит, на этом корабле для меня никого не будет?

— В том-то и дело. Ты сможешь это вынести?

102 Она пожала плечами.

— Подумаешь! Это же всего лишь работа, правда?

Он усмехнулся.

Каждый раз, когда он начинал считать, что все про нее понял, она снова и снова удивляла его. Возможно, интересно будет посмотреть, что из нее сделают другие — даже цимоль.

— Вот видишь? Нас больше — двое против одного. Соглашайся на эту работу, Джимми; просто зажми нос покрепче.

Он вздохнул.

— Да, мамочка.

— Кроме того, тебе ведь придется всего лишь работать с этим парнем. А ты подумай, каково будет этой бедной женщине, которой тоже придется там находиться. На этом корабле будет пахнуть такой древней трагедией, что ты даже, возможно, обнаружишь, что по сравнению с ней твои затруднения — сущие пустяки.

— Это, — ответил он сухо, — именно такая точка зрения, какой я от тебя и ожидал.

Горячий цех

Трис Ланкур выглядел и вел себя настолько похоже на себя прежнего, что большую часть времени было очень легко заставить  себя поверить, что и в самом деле ничто не изменилось, что в госпиталь он попал из-за какого-то ранения, а теперь вернулся — крепкий, веселый и здоровый.