Кинжал призрака

Антрес редко позволял себе демонстрировать другим alius свой возраст и вызванную им силу и мудрость, однако юноша, что стоял за спиной Мастера, настолько сильно не понравился Призраку, что тот счел возможным поступиться на сей раз своими принципами.

– За свою жизнь я повидал не мало пророков, мальчик. В их глазах всегда отражается время. Ты не исключение.

Серхан как-то не определено кивнул.

Мастер продолжал работать над какой-то деревянной вещичкой, не обращая внимания на происходящее вокруг. Антресу все больше и больше не нравилась складывающаяся ситуация.

– Мастер, – повысив голос, обратился к своему другу Призрак. – Объясни, что здесь происходит? Почему тут находится пророк?

На сей раз худой человек заговорил, не отрываясь от работы. Это как нельзя более красноречиво подчеркивало его безразличие ко всему происходящему.

– Я думал, ты поймешь, – разочарованно пробормотал он. – Ну, или хотя бы будешь готов к тому, что такой момент рано или поздно настанет.

– О чем ты? – растерялся Антрес. Теперь все начало казаться ему каким-то сюрреалистичным сном.

– Ты больше ему не нужен, идиот, – презрительно хмыкнув бросил Серхан, наконец-то показавший свою мерзкую натуру тирана, которому доставляют удовольствия страдания других людей. – Ты выживал тысячу лет, но настали другие времена. В них тебе нет места ассасин. Будущее, оно не для тебя. Оно для таких, как я.

Антрес отказывался верить в то, что говорил этот самодовольный юнец, ведь каждое его слово было наполнено ненавистью, вызванной не чем иным как завистью. Призрак снова посмотрел на Мастера. Его поразил его спокойный и невозмутимый вид. Будто не было последних четырех перерождений, будто Антрес ничего не сделал для него во время них.

– Я хочу услышать это от тебя, – сказал Призрак. – Если для тебя больше не имеет значения все, что я сделал для тебя, если я тебе больше не нужен, скажи мне об этом сам. Мне в лицо. Не прячась за устами пророка.

Мастер покачал головой, откладывая в сторону на половину готовую фигурку.

– Не я нуждался в тебе все эти века, друг мой, а ты во мне. Ты превратил всю свою жизнь в бесконечное ожидание меня. Тысячу лет назад, я думал, что делаю тебе услугу, давая тебе первый стимул к жизни. Шли века, а ты даже и не пытался найди другой смысл, кроме меня. Я думал, ты переключишься на Витту, женщину, которая без памяти тебя любила, но ты дважды бросал ее, когда возвращался я. Ты самый старый alius из ныне живущих. И мне страшно сознавать, что без меня в своей жизни, ты будешь просто заблудшей душой. Я знаю, сейчас я разрушаю весь твой мир. Все то, к чему ты привык за столетия. Я поступаю так исключительно потому, что я признателен тебе за все, что ты сделал для меня.

Антрес стоял, как вкопанный. Каждое слово Мастера было подобно для него удару хлыстом по обнаженной спине. Он не понимал, что изменилось и с их последней встречи и почему его друг (да и друг ли уже теперь?) вдруг решил прогнать его. Призрак не понимал и все же он видел, смысла спорить с Мастером нет. Любое решение Мастера всегда было окончательным. И единственное, что оставалось сейчас Антресу – это просто его принять, а потом и смириться.

Он еще раз посмотрел на своего бывшего друга, надеясь, что тот заметит его расстроенный, поникший взгляд, а потом, не сказав ни слова, растворился в воздухе. Призрак не хотел, чтобы Мастер видел, как он покидает его дом, как бродячий, никому не нужный пес.

Прошло несколько минут с тех пор, как Антрес исчез. Серхан обошел Мастера, встал над ним и посмотрел, как смотрит хозяин на своего слугу.

– Это было впечатляюще, – признал он. – Сурово, жестоко, но впечатляюще.

– Я сделал все так, как ты хотел, – грустно произнес Мастер. – После того, что я сказал Антресу, он станет избегать встреч со мной, и не будет лезть в твои дела. Поздравляю, ты только что нейтрализовал самого опасного своего противника, а я потерял единственного друга, что у меня был.

– Ты сделал это, чтобы спасти ему жизнь, – напомнил ему Серхан.

Мастер тяжело вздохнул.

– Спас. Или может разрушил.

Антрес брел неведомо куда, ничего не соображая. То, что еще час назад, казалось ему основой его жизни, оказалось развеивающемся на ветру пеплом. Антреса это вгоняло в панический ужас. Впервые в жизни он ощущал пустоту. Её величество пустоту. О ней он много слышал от других alius. И вот теперь, столкнувшись с ней лицом к лицу, Призрак не знал, что делать.

Антрес долго наблюдал, как яростно с пустотой боролась Виттория, посвящая себя то наукам, то искусству, то соблазнению сильных мира сего. Даже любовь к Призраку не спасала ее. Он не знал, как в итоге у нее все получалось, и жалел, что за те пять сотен лет, что они были вместе, он так и не смог этого узнать.

Призрак сел на песок у самой кромки моря. Ленивые волны неспешно подкатывались к берегу, моча его ноги. Антрес наблюдал за незамысловатым танцем вод и пены, стараясь не замечать, что он дрожит всем телом.