Кинжал раздора

Бартоломью! Ее Барт собственной персоной топтался снаружи у дверей. Женин от счастья потеряла дар речи. Смотрела и глупо улыбалась. Бартоломью!

– Ну? – Барт поднял голову и уставился на Рафа.

– Все по плану. – Раф со смехом показал брату два больших пальца.

– Женин! – наконец повернулся Барт к Женевьеве, оглянулся на Рафа и, схватив Женин за руку, увлек на несколько ступеней вниз.

Остановился и спросил шепотом:

– Ты беременна?

– Я что? – улыбка сползла с ее лица.

Она ждала от него других слов. Объяснений, признаний в любви. Нет, сначала заверений в вечной любви, потом объяснений. Но это! Да это как ведро холодной воды на голову.

– Нет… – пробормотала Женин растерянно.

– Ну и хорошо, – выдохнул Барт. – Успеется.

Женин злобно прищурилась.

– Ты затеял сватовство из страха, что я от тебя беременна?!

– И это тоже, – признал Барт.

Чего лукавить, возможные последствия той ночи – одна из причин, почему он так спешил. Отпрыск Медичесов – это серьезно.

Женин впилась в хмурого Барта взглядом. Какая же она дурочка. Вот оно что! Любовь тут ни при чем. Бартоломью Медичес проявил свою сущность – показное благополучие, сдобренное внешними эффектами!

Женин дико захохотала:

– Ой-ой, как страшно, ребенок Медичесов и вдруг достанется ненавистным Мединосам! Подумать только: Медичес родится у Мединосов! И будет Мединосом!

– Не ори! Рафаэль услышит! – Барт оглянулся на Рафа и стащил Женин к подножию ступеней.

– Пусти меня! – Она освободилась из его цепких пальцев, но все-таки убавила тон.

И правда, зачем милому Рафаэлю слышать эту грязь. Изнанку человеческих отношений! Но после всех ее страданий высказаться она должна!

– О! Узнаю Бартоломью Медичеса! Какой заботливый! Рафаэль огорчится! Мама заболеет! Папа будет недоволен! В Меланьи сорвется карнавал! Тебе до всех есть дело, кроме Женевьевы Мединос! Я у тебя всегда на последнем месте! Могу и подождать! В крайнем случае и в окошко прыгнуть. – Гордая дочь Мединосов упрямо клонила голову и гневно раздувала ноздри.

Барт задохнулся от возмущения. Он напрочь забыл о нежных ушах наивного Рафаэля и заорал сам:

– А я? На каком месте у Женевьевы Мединос я? Да ты хоть раз про меня вспоминала, когда бросала и исчезала? Без слов, без объяснений! Я тебя считал частью своей семьи. Думал, вот она, моя родная душа, понимает меня, единственная принимает таким, какой я есть. Живет моей жизнью, моими проблемами!

Барт выпятил грудь.

– Да, в моей семье есть проблемы. И я, слышишь, я в ответе за благополучие своих близких! И твое в том числе!