Кинжал с мальтийским крестом

– Позиция у вашего управляющего разумная. Ему действительно не было резона ссориться с баронессой. Рассказав о своей любви к её младшей сестре, он подписал бы себе приговор. Баронесса сгноила бы его. Фон Масс вёл себя так, как и все остальные мужчины: отношений не выяснял, пользовался моментом и лавировал.

Александр лишь вздохнул. Похоже, что все вокруг были нормальными, и только он относится к нетипичной категории мужчин – с матерью сплошь и рядом выяснял отношения, а бедняжке Лив, не задумываясь, высказал всю правду. И какой от этого толк? Одни скандалы и разочарования…

От раздумий Александра отвлекла тётка. Алина появилась в дверях, и князь поспешил ей навстречу. Обнял и проводил к креслу. Тётка совсем исхудала – просто кожа да кости. Жаль было её мучить. Но Алина вдруг с яростью наседки, спасающей своего цыпленка, кинулась защищать самого Александра:

– Вы пригласили Алекса, капитан? Думаете, что это разумно? Может, лучше всё оставить как есть, а не посыпать раны солью?

Но Щеглова сложно было смутить.

– Вы, сударыня, были бы правы, если б полиция нашла убийцу вашей сестры, – назидательно сообщил он. – А сейчас мы оказались в такой ситуации, что лучше уж вывалить на всеобщее обозрение грязное бельё семьи, чем подозревать в убийстве каждого из её членов.

Александр поспешил вмешаться:

– Ничего, тётушка, я уже большой мальчик, да к тому же – глава семьи. Я переживу все наши неприглядные тайны, так что вы не только можете, но и должны говорить правду.

– Александра Николаевна, у меня к вам есть несколько вопросов. Вы уж простите, что они будут неприятными, но иначе нельзя, – начал Щеглов. – Вы знаете, что до свадьбы с вами господин фон Масс был любовником вашей старшей сестры?

– Знаю, – вздохнула Алина, – Эрик, когда заболел, сам мне признался – думал, что уже не поднимется, вот и хотел совесть свою облегчить. Лучше бы уж промолчал. Но что поделаешь: он – мой муж, и я должна принимать его таким, как есть, вместе с его прошлым.

– То есть в ночь смерти баронессы вы ещё не знали об этом?

– Нет, конечно! Позвольте напомнить, что это была и наша с Эриком брачная ночь. Мы были вместе.

Щеки у Алины вспыхнули, как фонари, но глаз она не отвела – держалась с достоинством.

– И вы ничего не знаете о том, что Евдоксия Николаевна рассчитывала на ваше слабое здоровье и на то, что вы умрёте, а господин фон Масс женится на ней? – настаивал Щеглов.

– Господи, какой бред! – возмутилась Алина. – Если бы Евдоксия хотела, она могла бы обвенчаться с Эриком гораздо раньше. Только это было ниже её достоинства. Поймите, ей нравилось унижать нас с Полиной. Выдав меня за управляющего, она показала всем, где моё место. Только мне всё равно – я люблю своего мужа. А сестре мы с Полиной всё всегда прощали. Евдоксия с детства была такой. Что ж поделать? Сестёр, как и родителей, не выбирают…

Щеглов кивнул – с этим уж точно не поспоришь. И вновь задал вопрос:

– Вас не беспокоил скандал между баронессой и её сыном? Ваша спальня расположена на том же этаже, а слуги показали, что Шварценберги сильно кричали.

– Нет, я ничего не слышала, я была с мужем. Поймите меня правильно… – Алина окончательно смешалась, и Александру сделалось неловко.

Щеглов тоже, как видно, понял, что переборщил. Он торопливо поднялся из-за стола.

– Простите за беспокойство, сударыня. Я вас больше не задерживаю.

Александр проводил тётку до вестибюля.

– Не нужно переживать. Всё уже в прошлом, – шепнул он на прощание.

Всё ещё пунцовая, Алина грустно улыбнулась и ушла.

– Ну, Пётр Петрович, что вы почерпнули из своего допроса? – вернувшись, спросил Александр.

Щеглов только открыл рот, чтобы ответить, но его перебил лакей. Тот появился в дверях кабинета.

– Ваша светлость. Там слуга прибыл. Тот, что уехал вместе с Полиной Николаевной и барышней, – доложил он.

– Зови, – распорядился Александр, и недоброе предчувствие стеснило его грудь.

Лакей пропустил в кабинет заросшего и до черноты загорелого путника, в котором почти невозможно было узнать весельчака Назара. Усохший, словно мощи, тот еле держался на ногах.

– Почему ты один?! – воскликнул Александр. – Что с Лив и тётей?

– Беда, ваша светлость! – Назар чуть не плакал. – Как только мы доплыли до места и сошли на берег, так налетели на нас разбойники на конях. Они молодую графиню схватили и увезли, а Полину Николаевну саблей зарубили…

Александру показалось, что в комнате кончился воздух. Что-то перекрыло его горло, он попытался вдохнуть, но не смог. Откуда-то у его лица появилась рука со стаканом воды – это старался помочь Щеглов. Александр сделал глоток. Вместе с водой в горло попал воздух, и он подавился. Кашель оказался мучительным: рвал нутро, выворачивал наизнанку. Но спасибо боли – Александр пришёл в себя. Пытаясь совладать с кашлем, он сделал ещё пару глотков и, когда дыхание наконец-то выровнялось, спросил:

– Где похоронили мою тётку?

– Пока нигде, – отозвался Назар. – Я её прах сюда привез.

В подтверждение своих слов он открыл холщовую торбу, висевшую на плече, и показал глиняную плошку, закрытую тёмно-коричневой крышкой.