Кинжал в постели

Ему хотелось побыстрее в дом, откуда невероятно пахло яблочным пирогом, который стряпала с утра Валентина. Хотелось чашку крепчайшего чая, с огромным куском ароматной сдобы. Хотелось прижаться к теплому боку милой женщины, поболтать с ней, посмотреть телевизор. Можно было бы сходить в кино на дневной сеанс, сегодня все же воскресенье. А то и просто побродить по парку.

– Дело в том, что эта баба видела возле двери этого малого какую-то тетку, – прошептал с заговорщическим видом Суворов и жалко улыбнулся.

– Бр-рр… – замотал головой Воскобойников, конечно же, ничего не поняв. – Еще раз и по-русски!

– Эта тетка, с которой я… Ну того! – Суворов согнул руки в локтях и подвигал ими взад-вперед. – Она говорит, что к ее соседу – к Максу Свиридову приходила какая-то тетка.

– Когда? – Он не заинтересовался, мало ли кто это мог быть. – Как выглядела эта тетка? Что хотела?

– Тетка мутная, подруга моя сказала. – Серега тут же смутился от того, что назвал своей подругой обворованную им женщину. Но правда ненадолго. – Она из окна за ней наблюдала. Подъехала, говорит, на машине. Машину поставила далеко от подъезда. Вытащила потом какую-то сумку, как у торгашей. Зашла в соседний подъезд. Потом в их пошла. Моя знакомая… Моя знакомая решила, что та что-то продавать пришла, и даже дверь тихонько приоткрыла. Она любит так покупать. Всегда, говорит, дешевле, чем на рынке там или в магазине. Сторговаться можно. Короче, тетка эта сразу к двери соседа подошла и позвонила. Он открыл. Она зашла. И долго не выходила. Знакомая решила ждать до конца. Говорит, значит, что-то стоящее продает, раз этот придурок заинтересовался. Хотя и удивилась, конечно, он гол как сокол, чего купить-то может? Короче, ждала она, ждала возле двери. А та выскочила из квартиры как ошпаренная, косынка в руках, сумку по полу волочет, морда, говорит, красная. Рот на боку и едва не ревет. И за шею свободной рукой хватается. И пулей вниз. Ну… Ну, моя знакомая и решила, что связываться не стоит.

– И все?

Рассказ не произвел на Олега особого впечатления. Мало торгашей ходит по квартирам? К нему лично, если он дома, без конца в дверь звонят. То бытовую технику предлагают, то лекарство от всех болезней. Мама не раз попадалась на их уговоры.

– Вроде все. Но Макс после этого дня через два съехал. И это… Соседка говорит, что заметила у него на морде глубокие царапины.

– Ишь ты!!! – резко развернулся к нему Воскобойников. – А чего это твоя соседка нашим этого не сказала, когда ее допрашивали?

– Не знаю, – пожал плечами Суворов. – Наверное, не нашли к ней подхода.

– Ага! – зло рассмеялся Воскобойников. – Значит, чтобы она разговорилась, ее надо сначала в койку затащить, а потом ограбить! Понял, не дурак! Где еще она у него царапины разглядела?

– Нигде. Она столкнулась-то с ним один раз, за день до его отъезда. Она мусор выносила, поднималась уже к себе. Он по лестнице спускался. Морду прятал, но она ниже стояла, поэтому и рассмотрела. Потом он исчез. Но она говорит, что он частенько исчезал. Месяцами его не видела.

– Понятно… Слушай, а как выглядела та женщина? Торговка? Она ничего не говорила?

– Говорила.

Суворов бросил на него один из его самых любимых просящее-жалобных взглядов, означающих, что на гонорар-то он может рассчитывать за такой объем полезной информации.

– Три сотни, – кивнул с пониманием Воскобойников.

– Короче, торговка была среднего роста. Толстая, противная, морда жирная, блестящая. Мерзкая, короче. Говорит, когда рассмотрела, аж плюнула. У такой, говорит, ничего бы не купила. Даже если бы та к ней и зашла.

Узнать, стало быть, сможет. Соображал по ходу Воскобойников. Значит, что? Значит, надо ехать на работу. Извлекать из дела фотографию погибшей Жанны Стрельниковой. Потом ехать к этой соседке, уложившей Суворова на обе лопатки. Показывать ей фотографию. И ее же заявление, которое он пока носил в своей сумке. Припугнуть, сказав, что за сокрытие информации она запросто сможет сесть вместе с Суворовым в одну камеру. Ладно, это детали. Собираться нужно, и побыстрее. Тогда, может, он и на дневной сеанс в кино с Валюшей поспеет.

Олег вынес Суворову три сотни. Выпил чаю с пирогом, это святое. Пообещал Валечке вернуться самое большое через час. И уже через полчаса звонил в дверь к даме, пострадавшей из-за своей доверчивости, так она это интерпретировала.

С заявлением разобрались быстро. Она смутилась, зарделась оттого, что ему стали известны подробности их с Суворовым постельных шалостей. Заявление свое порвала. А потом взяла в руки фотографию Стрельниковой:

– Ну да, это она.

– Точно?

– Точнее не бывает! – выпалила дама, запросто сгодившаяся бы Сереге в матери. – Я ее рожу, пардон, прекрасно рассмотрела. И глазок у меня. И дверь была приоткрыта. Да и зрение отличное.

– Хорошо. Вы молодец, – похвалил ее Воскобойников и впервые за все утро с теплом подумал о Суворове.

Хоть на что-то годен, стервец!

– Завтра приходите в отдел, мы оформим ваши показания.