Кинжал всевластия

Курды шли по пятам маленького каравана, как волки идут по следам раненого оленя. Мехмет пытался запутать следы, потом повел своих людей через горное ущелье.

Тропа увела их высоко в горы, пришлось бросить верблюдов. Двое воинов сорвались в пропасть, вороной конь Мехмета ослабел от усталости и голода, сбил в кровь ноги на каменистой тропе.

Если прежде, в пустыне, путники мучились от жары и жажды, теперь, в горах, их преследовал беспощадный холод. Только одно было хорошо – курды отстали, потеряв караван среди бесконечного лабиринта горных ущелий.

А потом их застигла снежная буря.

Мехмет завернулся в бурнус из верблюжьей шерсти, лег рядом с верным конем. Вскоре снег замел их с головой – человека и коня…

Так пролежали они несколько часов, пока не стихла буря.

Тогда Мехмет разбросал снег саблей, выбрался из огромного сугроба, огляделся.

Снежный буран неузнаваемо изменил окрестности. Вокруг, сколько хватало глаз, сверкали белые холмы и отроги, под которыми прятались бездонные обрывы и каменные уступы.

И ни одного живого человека. Всех его соплеменников похоронила снежная буря.

Мехмет поднял глаза к небу.

Стоила ли та реликвия, которую перед смертью вручил ему отец, стольких жизней?

А если даже и стоила – все равно он не сможет ее сохранить. Он погибнет в этих горах, и ножны священного кинжала пропадут без возврата в одном из ущелий…

Он запустил руку за пазуху, прикоснулся к свертку, который хранил на груди.

Его верный конь тихо заржал, приподнялся, отряхивая снег, сделал шаг вперед. Мехмет обнял коня за шею, вскочил в седло… нет, конечно, не вскочил, как прежде, – он с трудом взобрался в седло, как беспомощный старик. Голод и холод этого бесплодного горного края сделали его слабым и жалким.

Вороной медленно двинулся по засыпанной снегом тропе…

И вот наконец впереди показался спасительный выход из ущелья, выход из этого безжизненного, бесплодного мира, выход к жизни, к воде, к зелени…

Конь, почувствовав близкое спасение, заржал и пошел немного быстрее, даже попытался перейти на галоп. Мехмет, собрав последние силы, выпрямился в седле…

Но сил больше не осталось. Он покачнулся, в глазах потемнело…

Мехмет пришел в себя от разливающегося по телу животворного тепла.

Он лежал на кошме возле костра, над ним склонился чернобородый человек в косматой шапке, в руке его была пиала с горячей ароматной похлебкой.

Человек сказал что-то на непонятном языке, но Мехмет понял – незнакомец предлагает ему поесть.

И он стал есть – жадно глотая похлебку прямо через край пиалы, захлебываясь и обжигаясь.