Кинжал всевластия

В сердце его шевельнулось беспокойство. Однако костер манил его, неудержимо манил своим живым теплом, своим неровным мерцающим светом…

Неужели придется еще одну ночь провести в безлюдной тайге, в полном одиночестве?

Владимир прибавил шагу и вышел из-за деревьев.

То, что он увидел, поразило его до глубины души.

На небольшой лесной поляне возвышался темный деревянный столб с вырезанной на нем медвежьей головой. Рядом с этим столбом пылал костер, а перед костром сидел старый человек в рысьей шапке и в одежде из выворотной шкуры. На шее у него висело ожерелье из звериных зубов и костей. Глаза и рот человека были плотно закрыты, но тем не менее именно он пел ту таинственную песню, которую издалека услышал геолог. Он пел ее не ртом, а горлом, всем своим старым изможденным телом – и эта удивительная песня сливалась с шумом ветра, с шепотом тайги, с мерцанием далеких звезд.

Чирков вспомнил, что кто-то рассказывал ему о сибирских шаманах – то ли тунгусах, то ли ойротах, которые владеют удивительным искусством горлового пения. Однако одно дело – чьи-то рассказы, и совсем другое – дикая, волнующая песня, услышанная на таежной поляне, среди обступившего ее бескрайнего леса…

Не прекращая петь, шаман поднял небольшой бубен и принялся ритмично и негромко отбивать ритм. Этот ритм задел какую-то древнюю струну в душе геолога, ему показалось, что бубен шамана и его волшебное пение обретают над ним странную власть, ему послышался мощный зов…

Подчиняясь этому зову, он приблизился к костру, огляделся…

Сквозь ветви деревьев на него смотрели десятки лиц, десятки пристальных, внимательных глаз. Владимир вздрогнул, всмотрелся в эти лица – и наконец понял, что это – деревянные идолы, окружившие поляну молчаливым воинством.

Только два глаза, глядящие из темноты, оказались живыми.

Из-за деревьев смотрел медведь, но его взгляд не был злобным или угрожающим. Медведь смотрел на шамана как на своего повелителя, как на хозяина.

Вдруг песня оборвалась, и звуки бубна смолкли. Шаман поднял взгляд на Владимира и проговорил тихим, спокойным голосом:

– Здравствуй, белый человек. Тебя привела сюда моя песня – значит, ты пришел с добром. Садись к костру, отведай моего скромного угощения!

– А там… там медведь! – Чирков указал рукой в темноту.

– Да, это лесной хозяин, он тоже пришел послушать мою песню, – кивнул шаман. – Он оберегает наш покой, следит, чтобы никто не пришел сюда со злыми мыслями.