Кинжальный огонь

— Теперь в порядке! Вот вазелин, смажь колеса, пусть отдыхают! Им шагать да шагать! Скоро Вислу перешагнем… Держи котелок, горячий, поешь, чайку попей! Скоро построение…

Общая задача марша на эту ночь выглядела так: преследуя отходящего противника, третьему батальону в составе стрелкового полка приказано форсировать реку Висла и выйти в направлении Радом, южнее Варшавы. Впереди промышленный город Лодзь, занятый фашистами. Все основные силы армия сосредоточит на освобождении этого города… Задача доводилась только до офицеров. Солдатам и сержантам ставилась непосредственная задача. К сведению сообщался самый минимум. Напоминали о соблюдении маскировки и сохранении бдительности. В лесах и на хуторах орудуют бандеровские банды и отряды польских националистов. Могут быть засады и диверсии.

Ну, теперь вперед, Галерин! Что тебя ждет, безусый паренек? Выдержишь ли ты испытание на прочность? Или ты ночью потеряешься в пути, упадешь где-нибудь в яму, и никто не поднимет тебя? Или угодишь под колеса, и раздавят тебя в лепешку? Тебе ведь восемнадцать исполнилось! Так будь же мужчиной, а не слюнтяем эдаким! Прояви волю, заставь себя выдержать и боль, и хмель, и трудности! Помнишь Рахметова у Чернышевского — на гвоздях ведь спал, выносливость воспитывал в себе… А ты? Разве ты не можешь? Сможешь, раз надо! Сможешь, если захочешь, если себя переборешь! Не один ты. Тысячи таких на фронте, в тылу, в госпиталях терпят, мучаются, страдают, но борются! Менее, чем через год, ты будешь торжествовать Победу, если выживешь, если вынесешь эту тяжелую кровавую бойню! Так будь же молодцом, Лешка, может, тебе повезет. А сейчас держи испытание на марше. Выдержишь — никогда больше так трудно не будет!

Шли сначала быстро. Затем часа полтора колонна тянулась по песчаной полевой дороге, прошла через лес, минула хутор и вышла на широкую магистраль. Батальоны несколько раз останавливались, и снова гармошка марша растягивалась. Внезапно оказались на берегу Вислы. Мост был взорван, и его черные фермы повисли косыми глыбами над водой. Переправа находилась слева, выше по течению. Подход к ней за три километра заторен техникой, повозками, пехотой. Повсюду стояли регулировщики с фонариками и жезлами, пропускающие колонны. Соблюдался строгий порядок. Внизу переправа обозначалась тусклыми подсветками над водой, с берега на фоне черной глади это выглядело красиво.

Третий батальон спустился к наведенному мосту почти бегом и быстро преодолел его. Настил покачивался на понтонных плотах. Казалось, под ногами дышит земля. Реку почти никто не видел. Было темно и сыро. Лишь фонарики освещали путь…

Прошло более часа, как форсировали Вислу. Восстановился размеренный ритм марша. Солдаты устали. Пора бы привал сделать…

Наконец-то! Сержант Галерин облегченно вздохнул, сел на обочину дороги, ноги в кювет, оперся на локоть, спиной на вещмешок, ствол автомата зажал в руке и мгновенно уснул.

Как это случилось — не помнил. Слышал только рядом слова: «…Километров тридцать с гаком отмеряли…» Он все глубже проваливался в сон. Алексей не слышал команд, голосов, совсем потерял бдительность. Раньше с ним такого не было. Колонна построилась, а Галерин все спал. Кто-то сильно тряхнул его за плечо, но сержант не проснулся. Как лунатик, встал и пошел. Стоило огромных усилий, чтобы проснуться на миг, осмотреться. Глаза слипались сами, сознание не поддавалось контролю. Спать! Спать! О, как хочется спать! Никогда в жизни не хотелось так спать, как на этот раз. Что бы он отдал за десяток минут покоя… Вдруг Галерин полетел… Он рухнул в кювет, вскочил от испуга и снова упал. О, как тяжело! Но надо! Понимал, что надо вставать, надо идти, но не мог. Сердце замирало, сознание отключалось, тело не слушалось. Собрав все силы, встал, ноги сами пошли вслепую неведомо куда… Сквозь сон, Алексей почувствовал, будто какая-то сила подхватила его, и он будто наплаву или в полете… Очнулся, увидел рядом Чуркина. Тот держал его под руку, тормошил, что-то говорил, но безусый сержант ничего не воспринимал. Тогда находчивый солдат привязал Лешкину руку к армейской повозке. Теперь правая рука стала чужой, не подчинялась воле сержанта и не отпускала его. Рука тянула куда-то все тело, а ноги безотказно шагали сами. Машинально левой рукой Лешка проверил автомат. Все в порядке! Проснулся на секунду, открыл глаза, увидел повозку, а на фоне ночного неба маячили упитанные крупы Славяна и Сивого. Чуркин шептал на ухо:

— Теперича спи, теперича можно…

Пехотинцу стало легче: не надо себя контролировать, принуждать. Можно поспать. И он спал натурально, как там, на соломе, в уютном катухе. Ему ничего не снилось, дышалось легко, свободно: он просто крепко спал…

Сколько прошло времени, сержант Галерин не знал: может — час, может — два. Неожиданно услышал лошадиный храп: это Славян продул носовые от натуги. Алексей проснулся. Глаза широко раскрылись, сознание обрело реальность. Все четко видно вокруг. Рассвет: заря осветила полнеба. Сон мгновенно исчез. Наш герой оглянулся и неожиданно для себя крикнул: