Кинжальный огонь

Пионеры захлопали в ладоши, а две девочки с бантами на голове преподнесли Галерину цветы. София Петровна объявила о концерте. Группа учащихся исполнила песню «Орлёнок». Хор детских голосов тронул Лёшкино сердце: он давно не слышал таких песен. В следующем номере мальчик в военной форме инсценировал подвиг Александра Матросова, закрывшего грудью амбразуру вражеского ДОТа. Дети пели фронтовые песни и танцевали под гармонь. И вдруг пионервожатая объявила:

— А сейчас сюрприз нашему гостю и вам, ребята! Нина Галерина расскажет стихотворение Алексея Николаевича Галерина «Танк Т-34».

От неожиданности Алеша растерялся, но быстро взял себя в руки и с любопытством наблюдал за сестрой. Она читала на удивление громко, смело, не спеша, выразительно подчёркивая каждое слово. Нина не смущалась и чувствовала себя уверенно. Вероятно, ей хотелось выразить свою гордость за старшего брата, и у нее это получилось. Закончив декламацию, девочка поклонилась и гордо пошла на свое место. Подружка встретила ее улыбкой и поздравлением. Ребята хлопали в ладоши. Галерин встал, поклонился и решительно направился к Нине, обнял ее и отдал ей цветы. Нина сияла!

Праздник закончился. Знаменосцы под бой барабана унесли пионерское знамя, и ребята разошлись по классам.

В воскресенье Степан Егорович подъехал к дому на уютной двуколке. Игривый конек нетерпеливо помахивал хвостом. Дедушка Степан пригласил внука в гости к своему близкому другу Михаилу Даниловичу Мирянину, одиноко жившему в живописном местечке на дальнем хуторе Липовка. Осеннее солнце золотило жухлую траву, а степной простор ласкал душу. Это была приятная прогулка, устроенная дедушкой на прощание. Алексей и Нина сидели в обнимку и радовались путешествию. Лошадка бежала рысью, хотя Степан Егорович не торопил ее. Рессоры мягко покачивали седоков. Ниночка все время крутилась, восхищалась степью, а брат разделял ее детское ликование. Ехали более часа. Как только показалась деревушка, лошадь перешла на шаг, и ее копыта не так часто цокали. Дедушка Степан улыбнулся.

Одинокий дом на окраине хуторка, окутанный зеленью, с юга прикрывала стена могучих пирамидальных тополей. У ворот Степан Егорович осадил лошадку:

— Здравствуй, Михайло Данилович! Принимай гостей! — весело крикнул он хозяину дома, копавшемуся в саду.

— О! Дорогие гости приехали! Здравствуй, Степан Егорович! Здравствуйте, детки!..

Старые друзья тепло поздоровались. Коня завели во двор, выпрягли и дали сена.

— Вот, внуков привез, знакомься: Алеша и Нина.

Хозяин поздоровался с гостями за руку и пригласил в сад. Он срывал яблоки с дерева и давал им на пробу.

Сад был небольшой, но ухоженный и уютный. Познакомив с усадьбой, хозяин засуетился, полез в погреб за угощением. Алеша подошел к деду Степану и шепнул на ухо:

— Михаил Данилович словно куркуль живет.

— Не «куркуль», а настоящий хозяин! — резонно парировал дед. — Крестьянская душа у него, Алеша! Землю-кормилицу любит, вот оно что!

На столе появилась огромная глиняная миска. В ней дрожал холодец. Красные помидоры, зеленые огурчики, луковички с пером и, конечно же, вино и фрукты украшали крестьянский стол. Подовый хлеб Михаил Данилович пек сам. Или из миски новыми деревянными ложками с красивой хохломской росписью. Было очень вкусно, и ребята быстро насытились. Михаил Данилович ел долго, мною и не спеша, пока миска не опустела. Алеше и Ниночке показалось, что его утроба бездонна.

Было странно видеть, что человек не боялся отшельничества и был доволен собой. Супруга уехала в гости к сыну на все долгое лето понянчиться с внуками, а бесконечные хлопоты по хозяйству оставила на попечение мужа. Тучный Михаил Данилович не сокрушался. Он потихоньку, изо дня в день, с упоением работал на своей усадьбе. Единственным собеседником у него был ослик. Хозяин запрягал «конячку» в почти игрушечную тележку на одного ездока и, восседая «копной», разъезжал по своим делам.

В разговоре за обедом выяснилось, что весь род Миряниных был крестьянским. Михаил Мирянин, сын Данила Мирянина. — продолжатель этого рода. Смолоду любил землю, работал сам и уважал тех, кто на ней добросовестно трудился. Колхозные порядки его не устраивали: «Твое — мое, мое — твое, все — наше и — ничье!» — выразил он свой взгляд на упадок в сельском хозяйстве и обнищание колхозного крестьянства. Образцом сельской жизни он считал уклад немецких колонистов, издавна селившихся в здешних местах.

В хозяйстве Михаила Даниловича была корова, теленок, кабанчик, куры, индюки и овцы. Кроме того — сад, виноградник, малинник и огород. Как успевал Михаил Данилович управляться, уму непостижимо! Только Степан Егорович понимал в этом толк и немного завидовал другу:

— Ты, Михайло Данилович, не забудь, яблоньки мне обещал, саженцы накопать! Осенью приеду…

— Помню, помню, а как же не помнить! А тебя, Степан Егорович, прошу твоего мускатного десяток корешков дать. Я тебе еще слив, если хочешь, накопаю. Вон как разрослись, целая роща сливовая!.. Ты, Алексей, пойди с Ниной, сливы там, в садике, поешьте, да бабушке Наталье и маме свезите. Вот корзина…