Кинжальный огонь

После разгрузки эшелон маршевого полка пополз в лес. На минуту-две Иваньков и Галерин встретились:

— Помни наш уговор! Сейчас, наверное, нас расформируют. Не зевай, Леша!

— Я разговаривал со старшиной Димуровым. Сказал: «Буду помнить твою просьбу, сержант, но не обещаю».

— Ну, бувай, Леша, я побежал! — Анатолий козырнул, повернулся спиной: из вещмешка виднелась головка гитарного грифа.

Замостье! Это уже Польша! Солдаты шли по чужой земле. Здесь начинался новый этап борьбы за освобождение Европы от фашистской армии.

Посаженный сосновый бор выглядел молодо. Что вдоль рядов, что поперек — деревья одного диаметра. И ни одного поваленного ствола. Словно питомник пороха не ведал и бомбы здесь не рвались. Кроны молодых сосен надежно укрывали от наблюдения сверху. После вагонной жизни колонна пехоты, как длиннющий змей, энергично, почти бесшумно скользила по песчаной лесной дороге. Переходный марш в район сосредоточения длился не более двух часов. На пути встречались ряды узких и длинных «штальбараков», построенных так аккуратно, что ни одно дерево за стенкой строения повреждено не было. Сохранились даже указатели на немецком языке, написанные четким готическим шрифтом. Как позднее стало известно, здесь стояла лагерем армия Паулюса, подбиравшая когти для прыжка на территорию СССР. По правому крылу огромного пустующего лагеря тянулись склады, ангары, жилые и бытовые помещения. Все это на протяжении многих километров разумно расставлено, добротно сделано, соединено проспектами, дорожками и тротуарами.

Наконец, маршевый полк остановился. Солдат рассадили полукругом по-вагонно среди деревьев, пахнущих смолой и хвоей. Только теперь можно было обозреть, какую огромную массу людей приволок эшелон для пополнения армии фронта. Где-то в стороне гудели танки, урчали, лязгали гусеницами самоходки, шли машины, доверху нагруженные продовольствием и боеприпасами. Люди успокоились, притихли, только махорочный дымок клубился меж сосен и медленно уплывал вверх к зеленым кронам. Наши герои Анатолий Иваньков и Алексей Галерин уселись рядом, удерживая автоматы меж колен. На небольшом помосте собрались военачальники. Всё говорило о том, что сейчас начнется митинг.

— Товарищи! Вы прибыли в район сосредоточения 52 армии I Украинского фронта, — приглушенным голосом начал генерал. — Это является военной тайной, но вы должны знать, где находитесь. Передний край фронта отсюда в нескольких километрах. Обстановка такова: наши войска перешли Государственную границу СССР. Здесь Польша! Мы призваны освободить народы Европы от немецких оккупантов. Наша задача — разгромить фашистскую Германию и уничтожить гитлеровскую армию. Мы разгромим врага в его собственной берлоге — Берлине!.. Здесь будет расформирован ваш маршевый полк, и вы пополните боевые части. Вступая на землю Польши, мы хотим строго предупредить вас о том, чтобы вы ни на минуту не забывали о чести и достоинстве советского воина. В приказе Командующего 52-ой армией, который вам сейчас зачитают, прямо сказано об этом…

Сообщаю вам, что немецко-фашистские войска отходят на всех направлениях нашего фронта. Требую проявлять высокую бдительность, так как могут быть диверсии и предательства местных националистов.

После выступления генерала зачитали приказ, в котором сказано, что полевой военный трибунал не будет церемониться с теми военнослужащими, кто нарушит приказ и посмеет грабить, обижать, оскорблять честь и достоинство братского польского народа.

Митинг окончен. Толпа поднялась, засуетилась, загудела. Раздались различные команды… Начались штабные дела по распределению прибывшего пополнения по частям и размещению людей в «штальбараках». Целый день длилась эта процедура.

Анатолий Иваньков и Алексей Галерин попали в один полк, только в разные батальоны.

ПО ЧУЖОЙ ЗЕМЛЕ

Куда движется третий батальон стрелкового полка известно было только командованию. Офицеры ничего не объясняли. Солдаты шли и шли, не понимая манёвра и замысла операций. Помнили одно — шли на запад и всегда во всеоружии. Немецко-фашистские войска отходили, а наши войска наступали им на пятки. Опасность подстерегала всюду и днём, и ночью. Преследование противника по неведомым дорогам обнажало преступные деяния коварного врага. Повсюду видны поваленные опоры, порванные провода, сгоревшие дома. Все мосты взорваны. Вонь от погибших коров и лошадей коробила душу. Удручающая картина наводила тоску, но постепенно становилась привычной.