Кио ку мицу! Совершенно секретно - при опасности сжечь!

Их было трое — Одзаки, Мияги и Зорге. В Киото они приехали разными поездами, встретились во дворце, в чудесном саду камней. В каждый свой приезд Рихард готов был часами созерцать это чудо, сотворенное древними японскими художниками. Это неповторимое зрелище! За высокой стеной — большая, как теннисный корт, площадка, ровно засыпанная мелкой галькой. Через весь сад тянутся легкие, едва заметные бороздки, оставленные граблями. А посредине, в классическом совершенстве, — пять камней, пять островков в сером океане гальки. Удивительное чувство гармонии подсказало художникам это единственное решение, этот внутренний ритм каменного сада. Здесь, как на море, можно без конца смотреть, забывая обо всем.

В саду камней лишь условились о вечерней встрече. С началом европейской войны немецкий корреспондент доктор Зорге держался с русскими подчеркнуто вызывающе, с англичанами перестал здороваться, с Вукеличем — французским корреспондентом — говорил свысока, как с представителем побежденной нации. По-старому он мог общаться только с японцами — просто и дружелюбно. Теперь уже нельзя было, как раньше, открыто сидеть с Вукеличем в ресторане Ламайера. Для тайных явок Рихард стал использовать и свою квартиру на улице Нагасаки, но это не всегда удавалось, и на этот раз Зорге предпочел встретиться со своими друзьями в Киото.

В самые первые дни войны Рихард Зорге получил категорическое указание Центра установить, намерена ли Япония использовать представившуюся ей выгодную возможность и нанести Советскому Союзу удар с тыла на Дальнем Востоке. Знать это было особенно важно. Германское правительство всячески стремилось вовлечь Японию в войну с Советской Россией. Центр приказывал группе Рамзая оставить всю иную разведывательную работу и сосредоточить усилия на решении главной проблемы. По этому поводу Зорге и решил посоветоваться с ведущими членами своей группы. Помимо всего прочего, нужно было продумать и обсудить все аргументы, которые можно будет привести в защиту японского нейтралитета в сложившейся обстановке.

Рихард писал об этом позже:

«Советский Союз не собирается нападать на Японию, и даже если последняя вторгнется в Сибирь, он будет просто обороняться. Война с русскими явится близоруким и ошибочным шагом, так как империя не получит от нее каких-либо существенных политических или экономических выгод, если, не считать неосвоенных просторов Восточной Сибири. С другой стороны, Великобритания и Соедиценные Штаты будут только рады, если Япония ввяжется в войну, и не упустят возможности нанести свой мощный удар после того, как ее запасы нефти и стали истощатся в борьбе с русскими. Если же Гитлер одержит победу, то Сибирь и Дальний Восток и так достанутся Японии, причем для этого ей не придется шевельнуть даже пальцем».

Одзаки одобрил доводы Рихарда и только добавил:

— Я думаю, что с различными людьми надо говорить в разных аспектах… Я поясню свою мысль: если я, предположим, буду внушать принцу Коноэ, что мы недооцениваем силы России, то в штабе военно-морских сил надо предупреждать адмиралов об опасности, которая грозит в Тихом океане со стороны той же Англии или Соединенных Штатов, убеждать их в том, что эти страны, несомненно, ввяжутся в войну с Японией, как только императорская армия застрянет в России…

В тот вечер наметили имена политических, военных деятелей, с которыми нужно вести разговоры в первую очередь. Прежде всего — это премьер-министр принц Коноэ и участники сред — представители «мозгового треста» Японии. Назвали имя принца Кинкадзу, внука покойного члена Генро Сайондзи. Принц Кинкадзу работал консультантом в японском министерстве иностранных дел и пользовался большим авторитетом среди дипломатов.

Назвали также Кадзами Акика, правительственного секретаря в кабинете Коноэ, некоторых работников управления Южно-Маньчжурской железной дороги, связанных с промышленными магнатами страны, с адмиралами из главного штаба военно-морских сил. Мияги назвал еще нескольких сотрудников генерального штаба, которые занимали особенно агрессивную позицию и являлись сторонниками нападения на советский Дальний Восток.

— А вы знаете, кого я недавно встретил? — сказал Мияги, когда все вопросы были уже решены. — Тетушку Катабаяси из Сан-Франциско, она была хозяйкой пансиона, где я жил. Она теперь тоже в Токио. Не привлечь ли ее к нашей работе?