Кёнигсберг

- Как не везет ей с друзьями, - сказал он, не глядя на меня. - Не сумевший застрелиться бог морской, главкапитан рыбфлота написал в предсмертной бумаге, что злоупотреблял служебным положением, в том числе и мухлевал с инвалютой. Начальник таможни помер. Самсонов покончил с собой. Сороку убили при задержании. Юрий Николаевич Нарбеков, известный наш писатель, не так давно подвергся хулиганскому нападению в Светлогорске, но, по счастью, отделался инфарктом. Лица и каких бы то ни было примет нападавших не помнит. Двое их было или пятеро - даже этого не может вспомнить. Только плачет...

Темнело. На веранде зажгли разноцветные фонарики. Вдали были видны трамваи - светящиеся голубым стеклянные кубики, огибавшие выступ Верхнего озера и один за другим валившиеся через горбатый мостик.

- Не там искали, - сказал вдруг Муравьед. - Аптекоуправление, склады, крупные больницы! А до меня дошло: искать надо по сельским больничкам и аптечкам, спецшколам-интернатам для умственно отсталых детей, по психбольницам в провинции, маленьким онкологиям... Туда шуруют ампулы и таблетки вагонами, а нужны они там? Кто проверит? А когда я доложил начальству, мне сказали, что я переутомился. Дали отпуск. А тесть намекнул: дело, мол, серьезное, и похоже, что у милиции его заберут туда... в контору глубокого бурения... - Он посмотрел на меня. - Среди друзей Макса числился Павленко - знаешь?

- Их дети поженились, - сказал я. - Пара вовсе не идеальная.

- Говорят, не сегодня завтра Павленко получит генеральскую звезду и станет совсем большим начальником. Уж он разберется со всеми своими друзьями, родственниками и свойственниками. - В голосе его не было и духу насмешки. - Это все, что я знаю, ребята. А детали - они вам не нужны. Они у многих под носом, да носы у всех разные.

Мы выпили по последней и усадили Муравьеда в такси. Он был важен и грустен.

- Хотел отличиться, а получил отлуп, - сказал Конь. - Жаль парня. Но когда его время придет, - а оно придет, - как бы такие чистые, честные, но обиженные дров не наломали... Пройдемся?

От Верхнего озера веяло прохладой и гнильцой. Гребцы пробурлили в последний раз к мосткам на противоположном берегу и понесли свои лодки в ангар.

- Lysis, - сказал я. - В переводе на русский - развязка фабулы. На других языках называется катастрофой. Что так, что этак.

- Значит, моему совету ты не последовал и семейными альбомами не пошуршал?

- Зачем? Я прямо спрошу у нее. Что это за друзья у нее... про пишущую машинку...

- Машинку?

- Мелочь одна. Да и про деньги, конечно. - Я остановился. - Конь, я люблю ее, хочу на ней жениться и хочу, чтобы она родила мне девочку. И я точно знаю, что она - не убийца. Насчет наркотиков - не знаю. Дома полно всяких коробок, ампул и прочего аптечного хлама. Иногда к ней приходят знакомые - одолжиться. Дает, но денег не берет. Ну да ладно, ладно, я не собираюсь прятать голову под мышку. Но с чего Муравьед так наехал на Павленко? От обиды?

- Мне бы отлить, а?

И скрылся в кустах на берегу.

Я закурил.

Мимо со звоном промчался трамвай с рыжеволосой красавицей в окне. Профиль юности бессмертной...

Я обернулся на звук тормозов. Между деревьями на пешеходной дорожке, тянувшейся вдоль трамвайных путей, остановился "уазик". Из него вышли трое в белых рубашках с коротким рукавом. Двое - сухощавые, около сорока, чуть ниже меня, третий - порыхлее, но движения уверенные, точные. Сейчас спросят, как пройти в библиотеку, а потом - который из них - ударом в переносицу...

- Вы как будто ждали нас, Борис Сергеевич, - насмешливо протянул толстяк. - Значит, можно без интродукций?

Его друзья с улыбкой переглянулись. Тот, что с узкой полоской усов (с первого взгляда не разобрал), подошел ближе и деловито проговорил:

- Борис, в последнее время вы сделали несколько неверных шагов. В шахматы играете? Понятно. Например, вы совершенно напрасно сменили место жительства. Необдуманный поступок. Я уж не говорю о том, что она старше вас на...

Я ударил без замаха - он сел на задницу, снизу вверх озадаченно посмотрел на меня.

- Слушай, снайпер, в наши планы это не входило...

- И поэтому вы второй день колесите за мной по городу, а поговорить решили втроем.

- Он не внял, - сказал толстяк, каким-то чудом оказавшийся у меня за спиной. - А ведь мы и впрямь по-товарищески...

На границе у меня был приятель-кореец, и времени не было вспоминать, как его звали, - я бросился грудью наземь, успел опереться на руки и со всего маха ударил ногами назад - на голос. Попал. Перекатываясь на бок, увидел долговязую тень, метнувшуюся к остальным. Я вскочил на ноги и выключил толстяка окончательно. Как учили. Конь кивнул.

- Дыши ровнее - все живы, - сказал он, извлекая из заднего кармана фляжку с коньяком. - Маленький цирк. Помоги.

Мы влили по глотку-два коньяка полубесчувственным мужчинам и втащили их в "уазик". И вовремя: мимо пролетел трамвай.

Конь запустил двигатель и въехал в озеро. Остановился, когда двигатель захлебнулся водой.

- Небольшая авария, три пьяных офицера в машине - подшить к делу, и амба. А теперь ходу отсюда!

- Свернем? - предложил я.