Кёсем-султан. Дорога к власти

– Что ты, что ты, госпожа! Разумеется, не хочу! С твоего позволения, я сейчас все объясню наилучшим образом! Основная задача женщины – сделать мужчину как можно более счастливым, правильно? Конечно, правильно! А потому и тело женщины специально создано Аллахом так, чтобы имела она возможность доставить мужчине удовольствия самыми разными способами. И если вдруг так получилось, что погрузил он свой нефритовый жезл не в твой пруд удовольствий, то долг правильной жены помочь мужу получить дополнительное наслаждение. И не случайно Аллах сотворил в теле женщины два отверстия рядом, в этом сокрыт глубокий смысл и возможность лишний раз угодить мужу. Надо только умастить руки розовым маслом для мягкости и скольжения, а потом приблизиться к мужу и его избраннице и осторожно, стараясь ни в коем случае не помешать, просунуть одну свою ладонь между их телами, положить ее на лоно подруги и ласкать нефритовый жезл мужа через кожу живота подруги. Пальцы же второй руки ввести в ее другое отверстие – один, два или три, сколько получится, – и ласкать ими мужнин жезл внутри ее тела, через кожистую перегородку, она там тоненькая совсем.

В массажном зале стало очень тихо – вряд ли все гедиклис полностью поняли слова Хадидже, но изменившееся выражение лица Кюмсаль увидели все. А слишком любопытная калфа выглядела так, словно только что раскусила спелый сочный плод и увидела там личинку мясной мухи. Причем не целую личинку, а ее половинку.

– И что… – Кюмсаль сглотнула, – калькуттским мужьям действительно нравится… такое?

И это – калфа? Чему могут научить подобные наставницы, спрашивается?! Хадидже не позволила снисходительно-высокомерной улыбке проступить на губах, загнала ее поглубже. Не время. Только почтительность, только открытость и готовность услужить.

– О да, госпожа. На все воля Аллаха, и мужчинам Калькутты очень нравятся подобные ласки. Во всяком случае, так говорила мне та женщина, что научила меня этому секрету, в числе многих прочих других секретов. А еще она говорила, что ее муж после такого рычал, словно дикий лев, и требовал новых и новых ласк.

– Чудны дела твои, о Аллах! – пробормотала Кюмсаль в растерянности, но тут же пришла в себя и добавила назидательно и раздраженно: – Но как бы там ни было, не дело гедиклис рассуждать о воле Аллаха! Думаю, ты заслужила не менее десятка розог за непочтительность. Но я буду снисходительна к твоей глупости и ограничусь тремя. А может быть, и вообще забуду о твоей наглости. Если ты покажешь мне тот массаж стоп, о котором уже неделю только и разговоров во всем гареме. Да вот хотя бы на этом евнухе и покажешь, он как раз так удобно лежит на массажной плите.

Хадидже моргнула, на этот раз непритворно. А она-то полагала, что самая хитрая и что про ее уроки особого массажа не знает никто, кроме нее самой и двух ее подруг-учениц! И совсем забыла, что в гареме невозможно утаить ни одного мало-мальски ценного секрета. Значит, Кюмсаль вовсе не случайно сюда зашла – караулила и вот подловила. И как же ловко притворялась случайной и почти совсем не заинтересованной! Еще и убеждать заставляла, уговаривать, циновкою расстилаться… Хитрая Кюмсаль! И наверняка чрезвычайно довольна собой – вон как ловко все устроила.

Что ж, почтительная и старательная Хадидже рада показать наставнице свои умения. Пусть смотрит. Пусть запоминает и старается повторить.

Пусть учится.

И еще вопрос, кто тут самая хитрая!

– Как госпоже будет угодно…

* * *

Евнух был совсем молоденький – это удачно получилось, с возрастом подошвы грубеют, пришлось бы долго отпаривать и счищать старую отвердевшую кожу. Особый массаж позволял промять и самую грубую кожу, но на это потребовалось бы куда больше времени, а Хадидже хотелось показать результат как можно скорее. И не только свои достижения – на вторую стопу она поставила Мейлишах, у той уже вполне прилично получается, пусть и наставница видит.

Под пристальным взглядом Кюмсаль они снова распластали евнуха на каменной плите и приступили к массажу. Лишь отодвинули его поглубже, ведь сейчас им нужны были только ноги ниже колен. Сначала общая разминка – пройтись по икрам от подколенных впадинок до лодыжек, снять напряжение, размять затекшие жилки, разогреть кожу и ближний подкожный слой. Волнами, несколько раз снизу вверх и обратно. Когда доходили до подколенных впадинок, мальчишка каждый раз задерживал дыхание, стараясь не ерзать и не выдать, что ему очень щекотно. И каждый раз расслаблялся, когда пальцы Хадидже и Мейлишах устремлялись в сторону щиколоток. Словно не помнил, что именно стопы – самые чувствительные, словно это вовсе не он давился визгливым смехом вчера в саду под пальцами Мейлишах. А может, и не мог помнить – ученики евнухов все на одно лицо, может, вчера другой был.