Кипчаки, огузы. Средневековая история тюрков и Великой Степи

Посланец папы римского оказался на Ближнем Востоке не по воле случая: умирающий Рим беспокоили подъем Византии, ее ссора с Египтом. Открыто бороться с греками папа не мог, и он положился на старое правило политики: «разделяй и властвуй».

Пока римляне только разделяли… Завязывался тугой клубок политических страстей. Силы копились немалые. Они и сошлись на Эфесском соборе в 431 году. Уже не воины, а политики в рясах дрались за Средиземное море. Греческим или египетским быть ему… Церковь делила наследство Великой Римской империи! А Рим молча наблюдал за схваткой своих вчерашних рабов.

«Чей Бог, того власть» — вот правило средневековой Европы. Ему следовали безоговорочно.

Повод для Собора нашелся быстро — церковные разногласия. Константинопольский епископ Несторий в 428 году сказал, что Богородицу надо именовать Христородицей, так как у Бога не может быть матери.

Здравый смысл в его словах, конечно, был. Он, Несторий, глубоко верующий человек, искал свой путь к Богу. И это было прекрасно. Но беда его состояла в том, что он, не имея глубоких знаний, доверился властям, светским политикам. Например, чтобы склонить на свою сторону византийского императора, он пообещал ему даже ключи от Неба… А как выполнить такое обещание?

Впрочем, мало знающих греков не интересовали богословские тонкости. Им важно было возвысить Греческую церковь, а с ней и Византию.

«Разбойничий» и другие соборы

Город Эфес предложили для Собора не случайно. Греки связывали его с Богородицей, с ее последними годами жизни… Они всегда любили «чудеса» и теперь хотели стать «избранниками Божьими», чтобы так, с помощью легенды, доказать свое лидерство в христианстве.

Им нужен был Собор именно в Эфесе!

Египтян возглавил александрийский епископ Кирилл. «Надо не мудрствовать, а просто верить», — говорил он. На сторону Кирилла встал папа римский, который ничего не ждал от Собора, он просто хотел хоть как-то навредить грекам. Папа понимал, пересмотр церковного учения — это пересмотр мировой политики.

«Чей Бог, того власть», — витало в воздухе Эфеса.

Но духовного спора не получилось. Глубокие знания Кирилла все оценили сразу и по достоинству. Его страстная речь раскрыла невежество греков. Все-таки вековые традиции александрийской научной школы давали знать о себе… Спорный вопрос уладили в тот же день.

Правда, Собор на этом не закончился. Греки не успокоились. Начали ссору. Взаимные оскорбления переросли в настоящую драку. В рукопашную вмешались солдаты…

Египтяне выиграли духовный спор, но не Средиземное море. И принялись готовить новое сражение. Им важно было развить успех — найти поддержку в Дербенте, у Патриарха христианского мира.

Там же, в Дербенте, они услышали о Троице. О трех ликах Бога Небесного: «Един в трех лицах», — говорили тюрки о Тенгри. Египтяне решили перенести Троицу в христианство.

В 449 году они созвали новый Эфесский собор, который вошел в историю как «Разбойничий». Но он не удался александрийским богословам. Они переоценили свои знания… И тогда с досады уже слуги Александрийской церкви стали избивать греков кулаками. По лицу били они греческого патриарха Флавиана прямо в зале заседания.

Потом «соборным отцам» предложили подписать чистый лист папируса, где должно было появиться решение. Кто противился, того снова били или кололи иголками.

Епископы подписали чистый лист единогласно.

И — появилось решение II Эфесского собора, угодное египтянам. Правда, его вскоре отменили.

Лишь в 451 году христиане нашли свою Троицу. Но не ту, что была у тюрков. Вместо Троицы у них фактически получилась «двоица». Греки настояли на ней.

Случилось это событие на новом Соборе, в городе Халкидоне. И сразу разразился новый скандал, его замял в 452 году византийский император, приказав: «Никто, какого бы звания и состояния он ни был, не смеет заводить о вере публичные споры».

Больше духовные искания уже никто не вел. Да они и не были нужны — раздел мира свершился. Церковь все стала выводить от «греческих корней». Всю историю Европы и христианства.

Так греки победили Александрийскую церковь, унизили египтян, бросили тень на тюркскую веру, а главное — возвеличили себя. Их не смущало, что «ложную греческую Троицу» не приняли Церкви Востока. Что в Египте сразу же вспыхнуло восстание… Они торжествовали.

А верующие яростно протестовали против греческого искажения веры. Несколько лет бурлила Палестина. Люди там шли на смерть во имя Бога Единого… Много крови впитала тогда земля.

Византия, завершив учение о Церкви, вела теперь себя совсем иначе, она даже отказалась платить тюркам дань. Начала готовить покушение на Аттилу. «Золото у меня только для друзей, — самодовольно заявил император Маркиан, — а для врагов — железо». Он умел нагнетать обстановку.

В 453 году к простодушным тюркам пришла первая их большая беда: Аттилу отравили. И — византийский император стал новым хозяином Европы!