Киплинг

Рождением Киплинга-новеллиста можно считать две даты — январь 1888 года, когда в Калькутте вышли «Простые рассказы с гор», и 9 июня 1888 года, когда в лондонском «Субботнем обозрении» появилась положительная рецензия на них, и не кого-ни-будь, а издателя «Обозрения», маститого эссеиста, поэта и критика Уолтера Поллока. Есть и третья дата, которую, впрочем, лучше не вспоминать. Двумя годами раньше, в 1886-м, Киплинг передал в Лондон один из своих ранних, опубликованных в газете рассказов со служившим в Индии полковником Иэном Гамильтоном. Рассказ, как и стихи, попал на стол все тому же Лэнгу. И вот что написал Лэнг, возвращая рассказ: «С удовольствием дал бы Иэну пятерку, если бы он впредь избавил меня от этого отвратительного вздора, который произвел на меня самое неблагоприятное впечатление». Не пройдет и трех лет, как Лэнг изменит свое отношение к прозе начинающего автора на прямо противоположное — «самое неблагоприятное впечатление» станет самым благоприятным. Еще резче отозвался о первых литературных опытах Киплинга шотландский поэт, критик и издатель Уильям Шарп, более известный под псевдонимом Фиона Маклеод: «Очень бы рекомендовал автору сей газетной публикации немедленно сжечь этот бред. Позволю себе предположить, что автор сего сочинения еще очень молод и что он умрет, сойдя с ума, когда ему не исполнится и тридцати лет». Прорицателем Шарп оказался неважным: кроме возраста сочинителя, он не угадал ничего.

Выпущенных в Калькутте рассказов в общей сложности было сорок, из них тридцать два печатались раньше в газете, а еще восемь увидели свет впервые. Свои рассказы и стихи Киплинг регулярно печатал в «Гражданской и военной газете» с зимы 1886 года, всякий раз, когда требовалось чем-то заполнить газетную полосу — работа в прессе пригождалась и в этом отношении тоже. Самое же первое упоминание о его литературной деятельности встречается еще двумя годами раньше, в письме все той же Эдит Макдональд от 21 ноября 1884 года, где племянник с плохо скрываемым воодушевлением пишет тетке: «Как и вы, сочиняю на досуге рассказ. В нем всего-то шесть страниц, и на него у меня ушло всего-то три месяца, но из мной написанного мне ничего еще так сильно не нравилось — впрочем, особых достоинств в рассказе нет. Теперь, когда мне дают писать для любой газеты, своими рассказами я могу заработать несколько фунтов к жалованью и заодно сделаться более известным в нашем куцем мирке». Тут обращают на себя внимание несколько вещей. Во-первых, начинающий автор — не графоман, пишет он очень медленно, это за собой знает и этим отчасти бравирует («всего-то шесть страниц», «всего-то три месяца»). Во-вторых, он старательно делает вид, что не придает значения своим литературным опытам («особых достоинств в нем нет»), и довольно неловко скрывает свои немалые литературные амбиции рассуждениями о денежной выгоде.

Судьба «Простых рассказов» в точности повторила судьбу «Департаментских песенок» двухлетней давности: индийский тираж разошелся мгновенно, а вот лондонский (тысяча экземпляров) застрял на полках книжных магазинов. То, что рассказы «вышли» из газеты, видно невооруженным глазом. В большинстве своем они одной — «газетной» — длины, от 2000 до 2500 слов, — размер, который отводился на так называемый turn-over, газетную статью, переходящую с первой полосы на следующую. По стилю и содержанию рассказы напоминают gossip column — колонку сплетен, анекдотов, светских новостей и всевозможных курьезов. Как всегда немного кокетничая, Киплинг пишет в посвящении к «Простым рассказам»: «Хотелось бы, чтобы они были достойнее». «Недостойны» рассказы в том смысле, что растут, «не ведая стыда», из всевозможного житейского «сора» — из разговоров, услышанных в Пенджабском клубе, на узкой улочке старого города в Лахоре, на базаре или на великосветском пикнике в Симле. Из анекдотов, рассказанных в курительной заезжим офицером, из светской, военной и уголовной хроники, из газетных материалов, в том числе и киплинговских. В дело у Киплинга-новел-листа, одним словом, шло всё. И у поэта, кстати, — тоже. «Поразительное преображение тривиальнейшего материала!» — восклицал в 1890 году лондонский критик про имевшие грандиозный успех «Казарменные баллады».

В «Пионере» и в приложении к «Пионеру», «Новостях недели», Киплинга, зарекомендовавшего себя автором одаренным и востребованным, уже не ограничивают мизерным, как в Лахоре, объемом в 1200 слов. Индийскому Брет-Гарту («Зачем покупать вещи Брет-Гарта, спросил я, когда я готов запросто поставлять беллетристику на местном материале?») дают теперь от трех до пяти тысяч слов еженедельно — для начинающего писателя немало. Отцу творчество «беллетриста на местном материале» сразу же пришлось по душе. Когда наряду с похвалами за «знание жизни» звучали обвинения в недосказанности, незрелости и верхоглядстве, Джон Локвуд утешал сына: «Радди, это было не так уж плохо».