Киплинг

Вопреки нескончаемым проделкам Прохвоста, Индюка и Жука, которые то втихаря курят в своей «пещере», то проваливают школьную постановку «Волшебной лампы Аладдина», «перенасыщенной местными аллюзиями», то издеваются над школьным капелланом — наивным и недалеким начетчиком, то куражатся над заезжим «нравственным реформатором», читавшим в колледже лекцию о патриотизме, — в Сандхерсте царит на редкость теплая атмосфера единодушия, отличающая весь уклад этой закрытой школы. Не случайно же «Прохвоста и компанию» Киплинг посвятил бывшему директору закрытой школы Юнайтед-Сервисез, своему другу Кормеллу Прайсу.

Последнее, что Киплинг сочинил в этом, таком тяжелом для него году, была запись в дневник жены, которую писатель регулярно делал в канун Нового года. Всего пять слов: «Своей жизнью я обязан Кэрри».

1899 год кончался так же плохо, как и начался. 6 октября из печати вышла книга «Прохвост и компания», а пятью днями позже, 11 октября Англия объявила войну Трансваалю и Оранжевому свободному государству.

Глава одиннадцатая «ДЕНЬ-НОЧЬ-ДЕНЬ-НОЧЬ — МЫ ИДЕМ ПО АФРИКЕ…»

«…У него были такие широкие плечи и короткая шея, что не сразу бросалось в глаза, что он ниже среднего роста. На голове у него красовалась широкополая, плоская коричневая шляпа, какие носят буры, он носил короткий бежевый пиджак и такого же цвета длинные брюки. Мощная фигура, передвигается быстро, как пантера, а говорит еще быстрее. Ходит, раскачиваясь, с высоко поднятой головой, шляпа сдвинута на затылок, чтобы не мешала смотреть вверх — кажется, будто при ходьбе он сверлит глазами небо. Лицо под стать телу: круглое, широкое, глаза большие, взгляд напряженный. Глаза — первое, на что обращаешь внимание: огромные зрачки, а над ними дуги необычайно густых черных бровей. Обычно взгляд этих глаз трезв и задумчив, но бывает, в них вдруг вспыхнут озорные искорки, или, наоборот, взгляд становится тусклым и непроницаемым».

Таков выразительный словесный портрет тридцатипятилетнего Редьярда Киплинга — редактора выходившей в Блумфонтейне военной газеты «Друг». Портрет, написанный его коллегой, американцем Джулианом Ральфом, корреспондентом лондонской «Дейли мейл» в Южной Африке.

Но в редакции газеты, куда Киплинга пригласил сам главнокомандующий английскими войсками лорд Робертс, писатель работает, вернувшись в профессию спустя без малого двадцать лет, лишь с середины марта 1900 года. Война к этому времени длится уже шесть месяцев и складывается для империи, где «никогда не заходит солнце», на редкость неудачно. В первые же дни боевых действий бурами окружены Мафекинг на севере и Кимберли на западе (в осажденном противником Кимберли оказался сам Сесил Родс); на севере провинции Наталь, в Ледисмите, в окружение попала крупная группировка британских войск. Декабрьское контрнаступление англичан под командованием генерала Буллера провалилось; особенно же ощутимыми были поражения Буллера под Коленсо, а также в Натале, под Спион-Коп. Буры, прирожденные охотники и воины, метко стреляли и прекрасно знали местность, нанося противнику неожиданные удары с тыла. Британские войска несли громадные потери. Пришлось в срочном порядке вызывать из метрополии резервистов и менять командование: Буллера сменил Фредерик Сли Робертс, одержавший немало побед в Индии, где он жестоко расправлялся с восставшими сипаями, а также в Абиссинии, Бирме и Афганистане.

Весь мир злорадствовал и ликовал: самая мощная армия на свете не может справиться с горсткой отважных и самоотверженных африканеров. Президент Трансвааля Пауль Крюгер стал живой легендой.

«Трансваль, Трансваль, страна моя, ты вся горишь в огне», — распевали по всей Европе, и сотни сорвиголов — французов, русских, немцев, шведов — устремились в далекую Африку сражаться с англичанами за правое дело.

Киплинг, как не трудно догадаться, поет совсем другие песни. Для него правое дело — не поддерживать дерзких буров, а проучить их, присоединить к империи строптивые Трансвааль и Оранжевую республику, вернуть права бесправным соотечественникам. Крюгер для него — не борец за свободу, а душитель этой самой свободы.

Давно забытое рабство, поникшее сердце,
                                                                                стреноженный мозг,
На все, ради чего умирали наши отцы,
                                                                        он вновь накинет удавку.