Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.17

– Нет, вы только поглядите! – громко сказала продавщица, как будто выступала перед большим залом. – Ребенок о дедушке заботится, себя без мороженого оставляет, а я должна с нее деньги за пустую коробку брать! Да за кого вы меня принимаете? Держи свои деньги, дай мне сюда свое мороженое!

Продавщица отобрала эскимо у Алисы, вытащила из-под прилавка довольно большую коробку из-под торта и положила в нее кучу дымящихся кусков сухого льда. Потом спрятала в лед целых пять пачек эскимо, закрыла коробку, завязала ее и сказала:

– Бери, вот тебе еще пачка, сама съешь. И не суй мне свои деньги. Пускай мне внук на день рождения мороженого принесет!

И как ни старалась Алиса отдать продавщице деньги, ничего из этого не вышло. Так и вернулась она в будущее, прижимая к груди холодную коробку, а в кулаке сжимая горстку мелочи.

Когда Алиса вышла из временной кабины, она очень удивилась.

В зале было человек пятьдесят. Среди них ее папа, мама, Всеволод Михайлович, врачи, ученые, техники и даже директор Института времени.

– Алиса, ты жива! – закричала мама, схватив ее в объятия.

– Осторожно! Коробку раздавишь.

– Я же говорил, что ничего не случится, – сказал директор института. Но голос его дрожал от волнения.

– Как вы успели сюда прийти? – спросила Алиса. – Меня ведь не было самое большее полчаса.

– Ты, по-моему, не умеешь читать, – сердито произнес директор института, – видишь надпись: «Не включать. Испытания».

– Я виновата, – сказала Алиса, – но мне так хотелось сделать подарок Всеволоду Михайловичу на день рождения.

И она протянула коробку. Дед открыл коробку, из нее повалил белый пар.

– Эс-ки-мо! – изумился дед. – Девочка, дорогая моя девочка... – Больше он ничего не смог выговорить от волнения.

Тут Алиса поглядела в окно и увидела, что деревья одеты в молодую листву.

– Что такое? – удивилась она.

– Сейчас май, – ответила ее мама. – И мы полгода живем в ужасе.

– Это экспериментальная машина для исследования времени. Тебе казалось, что прошло полчаса, а ты отсутствовала полгода, – объяснил директор института.

К сожалению, эта история так просто не кончилась.

На следующий день Алиса пошла в школу.

Светило солнце, пели птицы, летали майские жуки. Зацветала сирень.

В классе ее ждали. Но она ничего не успела рассказать – ее сразу же вызвал директор школы.

Директор ждал Алису в оранжерее. Сам он преподавал генетику и притом был крупным профессором по генному конструированию, так что его растительные питомцы были сами на себя не похожи.

– Алиса, – спросил директор, – знаешь ли ты, что прошло полгода с тех пор, как ты в последний раз пришла в школу?

– Мне очень трудно в это поверить, – ответила Алиса. – Но все об этом говорят.

– А знаешь ли ты, – продолжал директор, как будто не услышав ответа, – сколько всего интересного и важного узнали за это время твои товарищи по классу?

Он сорвал с куста анютиных глазок нечто похожее на огурец и протянул Алисе. Она послушно откусила от этого зеленого, которое оказалось на вкус самой обыкновенной морковкой.

– Да, – ответила Алиса, – знаю, и мне очень жалко, что я так много пропустила.

– Что же будем делать? – поинтересовался директор. – Думаю, тебе придется остаться на второй год в третьем классе. Немного отдохни от своего путешествия, почитай, позанимайся сама, а со следующего сентября пойдешь снова в третий класс.

– Нет, – сразу ответила Алиса.

– Но почему?

– Я не могу остаться без моих ребят, – сказала Алиса. – Они все мои друзья. Я догоню. В конце концов, я уже взрослый человек.

– Взрослые люди, – резонно возразил директор, – не лазят без спроса в сломанные машины времени и не сводят с ума своих родителей. Считай, что вопрос закрыт. Ты свободна, Алиса Селезнева.

Алиса послушно вышла из оранжереи и, понурив голову, побрела в класс.

– Ну что там? – спросил ее друг Пашка Гераскин. – Ругался?

– Хуже, – ответила Алиса. – Оставил на второй год.

Все ребята ахнули.

– Ни в коем случае! – сказал Пашка. – Я этого не допущу.

– Как же ты не допустишь? – спросила Машенька Белая. – Если наш директор решил... – И она, грустно вздохнув, добавила: – Но без тебя, Алиса, наш класс станет не тем.

– А я знаю, что сделаю, – сказал Аркаша Сапожников, самый умный ученик в классе.

Он включил свою пишущую машинку и начал диктовать. Все окружили Сапожникова и смотрели на лист бумаги, который медленно вылезал из машинки.

– «Заявление, – говорил Аркаша. – Директору школы. Сейчас я веду большую научную работу, и мне совершенно некогда заниматься текущими учебными делами. Очень прошу оставить меня на второй год. С уважением Аркадий Сапожников, третий класс».

– Это что же получается! – закричал Пашка Гераскин. – Значит, Сапожников будет учиться с Алисой и дальше, а мы к ним в гости будем ходить? Где моя пишущая машинка?

Он тут же включил пишущую машинку и принялся ей диктовать.

Сестры-близнецы Маша и Наташа Белые тоже кинулись к своим пишущим машинкам, а Джавад сказал:

– Нельзя повторяться, это вызовет подозрения. Я скажу все честно.

В этот момент в класс вошла молоденькая учительница Каролина Павловна и, поздоровавшись, принялась с грустью разглядывать Алису.