Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.4

– Приносили, – сразу признался охранник. – Недавно приносили. Я только прикорнул – вы не думайте, я так, не-серьезно – и слышу звонок. Ну ведь могли до утра подождать? Я уж им сказал...

– Зря сказал. У тебя своя работа, у них своя. От того, насколько быстро ты передал телеграмму, зависит жизнь людей и принцип дела, ты меня понимаешь?

– Понимаю! – радостно откликнулся охранник и вытащил из верхнего кармана куртки смятую телеграмму.

«Значит, есть еще люди в нашей стране, которые не спят, чтобы принести вовремя телеграмму, понимаете?»

Охранника я отпускать не стал – пригодится.

Прочел телеграмму. Странную, но подтвердившую все мои подозрения.

МОСКВА ИНСТИТУТ ЭКСПЕРТИЗЫ

ГАГАРИНУ БОЛОГОЕ ПОЧТА ЕГОР

Во-первых, у него плохо с деньгами. Иначе бы объяснил все понятнее. Во-вторых, он сам не знает, куда едет.

Я посмотрел, откуда отправлена телеграмма: из Петербурга.

Значит, с вокзала – и он отправляется поездом в Бологое.

Теперь посмотрим на время отправления: 22.40.

Я сказал охраннику:

– Возвращайтесь на пост. Удвойте бдительность. Считайте, что институт объявлен на особом положении.

– Слушаюсь, – ответил охранник.

Он подобрался, выпрямился – и уже не казался страшным бугаем бандитской породы. Я взял с доски ключ от лаборатории.

Я быстро прошел к нам; в лаборатории было слишком пусто и свободно.

Надо действовать.

Сначала я позвонил Калерии.

– Извините, что разбудил, – сказал я.

– Я еще не ложилась, – ответила моя начальница.

– Это для меня – камень с души, – сказал я.

– Говори, что стряслось, – спросила Калерия Петровна.

– Объявился Егор Чехонин.

– Не может быть! Где? Как? Ему плохо?

– Помните историю с Максимовкой?

– Почему бы не помнить?

– По моему разумению, на этот раз Егор находится в Питере, он дал оттуда телеграмму.

– Прочти ее.

Я прочел телеграмму.

– У него нет денег, – сказала моя прозорливая Калерия. – Он ведь умный мальчик, а так мало информации.

– Что еще? – спросил я. Мне хотелось, чтобы Калерия подтвердила или развила мои мысли.

– Места назначения он не знает. Иначе бы дал хоть это слово.

– Чего нам ждать? – спросил я.

– Через двадцать минут я буду в институте, – сказала Калерия. – Пока позвони домой Мише... и на вокзал. В справочную. Сначала даже в справочную. Когда отходит ближайший к телеграмме поезд на Москву с остановкой в Бологом и во сколько он там будет.

Мне стало легче. Калерия взяла дело в свои руки.

Она не ахает, не вздыхает. Если бы дело было пустым, она бы велела мне ехать домой и легла бы спать.

Эх, донести бы до Егора мои мысли, знать бы ему, что он не один. Бологое в пять сорок утра, при условии, что они взяли билеты именно на ближайший поезд. Так что до прибытия поезда остается три часа.

Гигантский отрезок времени!

Затем я решился и набрал телефон дяди Миши. Ему в конечном счете решать.

Никто не взял трубку. Затем включился автоответчик и сообщил мне, что Михаилу Ивановичу можно позвонить утром по такому-то телефону после девяти часов.

Может, он в командировке и именно сейчас прижимает к своей груди нашего Чехонина либо не выносит, когда его будят среди ночи.

Затем я позвонил во Внуково, чтобы узнать, когда ближайший рейс на Бологое. Таковых рейсов не оказалось.

Пока я занимался звонками, прошло минут десять-пятнадцать.

В коридоре послышались быстрые шаги.

В дверях возникла Калерия Петровна, свежая, веселая, бодрая и в меру накрашенная.

За ее спиной маячил охранник, который не пожелал оставить ее без внимания.

– Тут явилась, – сообщил он мне.

– Все правильно, – сказал я, не без труда принимая образ его строгого начальника. – Пропусти женщину и иди на пост.

Охранник был счастлив оттого, что им так хорошо командуют. Он шикарно развернулся и скрылся в темном коридоре.

– Гарик, – сказала Калерия, – ты опять за свое?

– Это был единственный способ его урезонить, – ответил я. – И сейчас не время быть деликатным.

– Не согласна, – сказала Калерия, – деликатным никогда не мешает быть. Быть деликатным – допустимо, – процитировала она известного мне поэта.

Она прошла к моему столику и взглянула на листки бумаги, на которых я записывал информацию и чертил загогулины, пока ждал ответа.

– Так, – сказала она. – Осталось три часа. Нам туда не успеть, а пускать на этом этапе чужих людей, даже очень умных и ответственных, мне не хочется.

– Мне тоже.

– Не зная, что происходит и в каком положении находится Егорка, мы можем наломать дров.

С этим я тоже не спорил.

– А что с Мишей?

Я сказал, что автоответчик отослал меня далеко.

– Давай я попробую другой телефон, – сказала Калерия.

Она села и набрала номер. Причем сделала это так, чтобы мне номер виден не был. Я не обижался. Как говорил Максим Горький совсем по другому поводу, некоторые вещи лучше не знать, потому что их значение ничего нам не дает.

– Галочка, – сказала Калерия, – извини, что тебя разбудила, но дело важное. Как мне отыскать Мишу?

Последовал какой-то короткий ответ.

Затем Калерия сказала:

– Извини, Миша, надеюсь, ты не успел заснуть?

После довольно длительной паузы, в ходе которой Калерии пришлось выслушать реприманд нашего дяди Миши, она сказала:

– С тобой хочет поговорить Гарик Гагарин. У него новости.