Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.7

Андрей согласился с ней, потому что ее устами говорил здравый смысл. Единственный якорь в этой ситуации – здравый смысл. Но Андрей понимал, что прав был он, а не Лидочка – она ведь не видела отчима. Она там не была!

– Ты правильно сделал, что пришел к нам. – Лидочка положила руку на его колено.

– Я пришел, потому что не знал, где спрятаться. Я подумал, что они увидят, что на мне кровь… они подумают, что я его убил.

– Не говори глупостей. Почему они подумают?

– Ты не представляешь, как они думают… а я разговаривал с Вревским. Ему нужен преступник. Он всех подозревает. И я понял, что там в доме… – Андрей замолчал. Он понял, что им руководили соображения более важные, чем только попытка бегства. Документы отчима! – Послушай, – сказал Андрей, – я тебе все расскажу, а ты скажешь, что думаешь.

И Андрей передал ей разговор с отчимом.

– Получаются два портсигара. Как в романе о шпионах, – сказала Лидочка. – Если у тебя портсигар и у меня такой же портсигар, то мы друг друга узнаем. Это условный знак. Пароль.

– Нет, – сказал Андрей. – Портсигары разные.

– Покажи.

Они положили портсигары рядом на кровать. Портсигары были совершенно разные. Одно их объединяло – они не открывались.

Лидочка наклонилась, разглядывая портсигары, и ее распущенные волосы, упав на плечо, скрыли лицо. И вдруг Андрей увидел свою невесту! Последние полчаса он видел Лидочку – не плотскую земную Лидочку, а как бы образ Лидочки, подруги… Ночная рубашка смялась и обнажила коленку. Коленка была маленькая, узкая, и можно было ее погладить. Андрей протянул руку и дотронулся до коленки. Лидочка свободной рукой легонько оттолкнула его пальцы и поправила ночную рубашку.

– Наверное, про портсигары сказано в письме, – сказала она. И добавила: – Мне бы очень не хотелось, чтобы Сергей Серафимович в самом деле оказался немецким шпионом. А все идет к тому.

– А Вревский думает, что я из его банды, – сказал Андрей.

– Ты знаешь, что тебе придется сделать? – спросила Лидочка. – Ты должен вернуться в дом отчима, лечь в постель и утром вести себя так, словно ты ни о чем не подозреваешь.

– Вернуться туда?

– Любой другой твой поступок будет подозрительным.

– А если я скажу, что был у тебя?

– Глупости. Ты ночью был там, полицейский подтвердит, а под утро убежал ко мне. И тут они находят тело твоего отчима.

Лидочка задумалась… потом вздохнула и продолжала:

– Как страшно… я, наверное, совсем бессердечная. Умер человек, умер твой отчим… я бы умерла от страха, если бы была там. Андрюшенька, бедный мой…

Андрей понял, что она плачет, стараясь не плакать, и оттого плечи ее вздрагивают и на шее напряглась жилка.

– Это я бессердечный, – сказал Андрей, прижимая Лидочку к себе. – Я должен был бежать, звать людей, врача, полицейских… а я открывал сейф и слушался его. Мне не надо было слушаться. А потом струсил.

– Ты слушался, потому что уважал его, – серьезно сказала Лидочка. – Если бы ты не стал слушаться, ему было бы еще хуже. Он же сказал, что это счастье, что ты оказался там?

– Сказал.

– Значит, для него самое важное было передать тебе портсигар и пакеты. Это была его воля. Он ведь не говорил об убийцах или полиции. Он говорил о сейфе, правильно?

– Я был как загипнотизированный. Я понимал, что делаю неправильно, но все равно подчинялся ему.

– Тогда иди, – сказала Лидочка, – я своих успокою. Главное, чтобы тот полицейский не пошел проверять, где ты.

– Подожди, – сказал Андрей, – сначала надо прочесть письмо. В нем может быть написано что-то очень важное. Срочное.

– Уже скоро семь.

– И все-таки надо прочесть.

– Тогда читай, а я отвернусь.

– Лидочка, милая моя, – сказал Андрей, ощутив себя вдвое старше невесты. – Это не письмо от подруги. Теперь ты вместе со мной, навсегда как один человек, неужели ты не понимаешь таких простых вещей?

– Читай, – сказала Лидочка.

Но Андрей, как бы оттягивая момент чтения письма, сначала раскрыл другой пакет. В нем лежала толстая пачка банкнот. Ну конечно же, это доллары. Отчим показывал их.

– Это какие деньги? – спросила Лидочка, которая никогда не видела американских денег.

– Доллары. Видишь, написано: сто долларов.

– А в этой пачке их, наверное, несколько тысяч.

– Да, наверное.

Андрей вложил деньги обратно в конверт, раскрыл второй – в нем оказались рукописные листки, большие салфетки акционерных бумаг, несколько пятисотенных купюр и две общие тетради в кожаных обложках.

Оставался лишь узкий серый конверт из плотной бумаги, вдвое превышавший размером почтовый. На нем сильным бегучим почерком отчима было написано:

Андрею Сергеевичу Берестову в собственные руки.

Конверт был заклеен. Лидочка взяла с письменного стола костяной ножик для разрезания бумаг и протянула Андрею.

Андрей вскрыл конверт. В нем лежало несколько листков, написанных тем же почерком. Последний лист, видно приложенный позже, был напечатан на пишущей машинке.