Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.8

– Зеркало, – ответил Андрей.

– Ты лучше себя пощупай, – сказал Алеша Гаврилин. – Лицо на месте, нос, глаза, щеки – все как у людей. А смотреть в зеркало я не советую.

– Расцветка, да? – осторожно спросил Андрей.

– Расцветка экзотическая.

– Тогда сто граммов кефира, – сказал Андрей и послушно ощупал лицо – до кожи было противно дотрагиваться, словно кое-где она слезла.

– Хорошо, я пойду за кефиром и кофе, – сказал Гаврилин. – Ваши пожелания внушают мне надежды на благополучный исход… сэр.

Пока Гаврилин ходил в ресторан, Андрей вытащил себя за уши из койки и доковылял до туалета. И в самом деле следовало бы послушаться совета мудрого человека Гаврилина и заранее разбить все зеркала. Опухшая голубая рожа тупо глядела на Андрея из зеркала, и, лишь показав ей язык и увидев, как она это делает в ответ, Андрей смирился с тем, что его лицо и рожа в зеркале принадлежат одному телу.

Почистив зубы и изгнав изо рта эскадрон, проведший там ночь, Андрей возвратился к койке. Тут появился и Гаврилин с подносом, на котором был сок, кофейник и кефир, а к ним – нарезанная колбаса и несколько булочек.

– Я составлю тебе компанию, – сообщил Алеша и разлил кофе по чашечкам. – Руководство ресторана резко выступало против разбазаривания посуды по номерам, но сочувствие к твоей нелегкой судьбе, а также заступничество фрекен Бригитты нас с тобой спасло.

– Они раскаиваются? – спросил Андрей.

– Я попросил бы вас быть более конкретным. Чьих раскаяний вы жаждете? Капитана? Пароходства? Правительства нашей советской родины или тех неумелых грабителей, которые забрались к нам в спальню?

– Кого-нибудь поймали?

– Разве без твоей помощи поймаешь?

– Их было двое?

– Говорят, что двое. А чем ты так привлек внимание к своей персоне?

– Я думаю, они начали с моей койки, а потом намеревались заняться тобой, как богатым и знатным человеком.

– Ты оживаешь, Берестов, – заметил Гаврилин, который хотел бы представить предположение Андрея как шутку, но не очень получилось. – Ты уже начал строить гипотезы. Для человека, который насосался так, что не разглядел воров, шуровавших в его пожитках, ты быстро восстанавливаешься.

Андрей был убежден в том, что один из двух грабителей был повар Эдик – даже рука была завязана. И это было плохо для Андрея. Теперь, когда этот Эдик и его покровители наверняка убеждены в том, что Эдик опознан, – они не имеют права игнорировать опасность, исходящую от Андрея. А раз так, то ему надо быть втрое осторожнее.

Но что-то не стыковалось. Ведь Андрей совершенно случайно увидел, как повар Эдик намеревался утащить чемодан. В конце концов – что тут такого? Каждый гражданин имеет право подрабатывать в свободное от рейса время. Затем Андрей встретил повара в ресторане и узнал его. Значит, повар был настолько нахален, что после провала своей операции не побоялся вернуться на борт. А ведь не исключено, что и телохранитель Алик тоже его узнает? Затем начинается совсем уже интересное: сначала друзья Фрея устраивают Андрею допрос, связанный в первую очередь со злосчастным чемоданом. А что тебя, молодой храбрец, заставило бегать за нашим багажом? Потом и сами воры, которые также таятся на корабле, никак не успокоившись, решают повторить ограбление, избрав на этот раз своей жертвой Андрея. И на подвиг снова отправляется Эдик. И вы меня никогда не убедите, что Эдик залез в каюту Андрея только для того, чтобы начался никому не нужный международный скандал, или потому, что Андрея здесь принято считать миллиардером-инкогнито. Нет, просто произошло повторение ситуации. Одни подпаивали и допрашивали из-за чемодана, а другие обыскивали – тоже из-за чемодана. Значит, в чемодане Фрея лежат не только лишние бутылки водки, а что-то еще. Всем интересное. Наверное, книга Андрея Берестова «Миг истории».

– Привидение, которое улыбается, – проницательно заметил Алеша, глядя, как слабая улыбка блуждает по лицу Андрея, столь углубленного в тайные мысли. – Еще есть будешь? А то я обещал вернуть посуду как можно скорее в ресторан, а потом бежать на заседание. Мне переводить. Там есть девочки, но Бригитта просила меня в первый день проконтролировать ситуацию. Ты не боишься остаться один?

– Почему я должен бояться?

– А на самом деле, почему ты должен бояться?

От двери Алеша добавил:

– Запрись на щеколду.

– Ладно. – Андрей вытянулся на койке.

Он чувствовал почти сладкую слабость во всех членах тела.

«Сейчас пойду и закрою…»

Наверное, он задремал, потому что не заметил, как вошла Антонина. Волосы ее были забраны назад, в узел, и оттого лицо полностью преобразилось. Он бы не узнал ее на улице. Лицо стало жестче, серые глаза потеряли близорукую доверчивость, вытянувшись уголками в стороны и вверх, сузившись, как у готовой к прыжку кошки.

– Чего же не заперся, – укорила его она, – мало ли кто войдет.

– Доброе утро, – с трудом произнес Андрей, – мы не на войне.

– Мы, к сожалению, всегда на войне, – ответила Антонина. – Ты мне симпатичен, и я хочу, чтобы ты был с нами. Тебе нельзя оставаться одному… таких пожирают… ам, и все!