Кир Великий. Первый монарх

Огромное множество людей выстроилось вдоль аллеи, ведущей через парк к ападане, залу приемов. Как зрелая пшеница на ветру, толпа склоняла головы перед приближавшимся Киром. Он заметил сложенные в штабеля стволы ливанских кедров, ароматное дерево из Кармании и черный мрамор с морских островов. Золото Сард заполняло сокровищницу. Большой зал был полностью завершен, его тонкие белые колонны тянулись вверх от черных мраморных оснований. Такого царского зала, выходящего в открытый парк, еще не было, подумал Кир. Пройдя дальше, в конце огромной мраморной террасы под открытым небом он обнаружил хорошо знакомые ему алтари. От них поднимался дымок от жертвоприношений, приуроченных к его приезду. Ему быстро приготовили ритуальную еду, на этот раз на сверкающих медных тарелках, должно быть доставленных из Египта. Кир снова отведал похлебку из фиг, терпентиновых орешков и кислого молока – еду крестьянина, напомнившую ему, что люди, которыми он управлял, ничем не хуже его.

Пока Кир ел, сидя на переносном троне из слоновой кости, он заметил вырезанные на подлокотниках символы семи звезд-хранительниц. Он услышал, как жрецы попросили благословения у двух алтарей, Атара и Ахуры. Когда они закончили, Кир спросил, что означает имя Ахура.

Жрецы ответили не сразу. Они проворчали, что посвятить два алтаря одному духу, огню Атару, было неверно. Конечно же здесь должен быть представлен другой дух, и, конечно, это должен быть Ахура.

– Владыка, создавший нас, самый высший, – говорили они, творя молитву.

– Какой такой владыка?

– Единственный владелец мудрости, как говорил Заратустра.

Кир не одобрил чужое имя, навязанное его домашним алтарям. Атар, подумал он, присутствует в сердцевине огня, благодаря которому все они живы. Анахита обитает в стремительных потоках чистой воды. В детстве он чувствовал ее присутствие. Но Ахура-Мазда было просто именем, произнесенным беглым пророком, и не более того. Киру оно ничего не говорило. В конце концов, он позволил жрецам, если нужно, произнести их молитвы. Они в любом случае это сделают, подумал он.

Кир не мог привыкнуть к изменениям, происшедшим в Парсагардах. Когда его окружали люди – а так он проводил значительную часть дня, – хранители закона не высказывали своего мнения, если он их не спрашивал. Знакомые вожди из Десяти племен почти потерялись среди представителей сатрапов и посланников дворов, о которых он едва помнил, хотя никогда не жаловался на память. Ему казалось, будто какие-то абсолютно неизвестные ему люди принесли сюда свои проблемы, связанные с эпидемиями, засухой, наводнениями и набегами врагов, и все они всегда спрашивали, что Великий царь собирается с этим делать.

Хотя Кир делал все возможное, чтобы вынести суждение или оказать помощь, но, принимая решения по вопросам, находившимся вне его поля зрения, он чувствовал серьезные затруднения. С такими проблемами и стремлениями – он даже не всегда мог отличить одно от другого – следовало иметь дело людям, имевшим опыт в данной сфере деятельности. Он немедленно нашел средство, решив назначить своих представителей, которые должны были отправиться из Парсагард в различные области и разбираться со всеми проблемами на местах. Чтобы удовлетворить самые разнообразные потребности, нужно было посылать строителей, солдат, врачей, счетоводов и просто дипломатов. Хотя он понимал, такое содействие через заместителя не снимало с него ответственности за результат. В последующие годы вместе с рабочими представителями он отправлял также людей для составления отчетов – их затем стали называть «царскими глазами и ушами». Еще ассирийцы полагались на таких информаторов, хотя те не находились в личном качестве на службе у монархов. Кир начинал испытывать чувство здорового восхищения к государственным мужам Ашшура, хотя ему претило, что они заставляли огромные массы людей строить для себя города, тот же самый Ашшур, город Саргона, или Ниневию. Кир сказал себе, что в его владениях главного города не будет.

Кир не имел ни малейшего желания править как Ашшурбанипал. Египетские скульпторы, доставившие ему макет образа духа-хранителя, который предполагалось поставить наконец – поскольку отец так этого и не сделал – у входа во дворец, сильно удивились, когда Кир вдребезги разбил о землю глиняный макет. Они изобразили ассирийского духа с четырьмя крыльями и царским венцом, вооруженного, бородатого воина. Такого же Кир видел на руинах города Саргона.

Скульпторы бросились ниц на землю.

– Что же тогда желает Владыка земли? – осмелился прошептать один из них.

– Разве духи носят обувь и короны? Разве им нужен меч, чтобы защищать себя?

– Безусловно, нет.

Кир подумал о своем фраваши, не появлявшемся с ним рядом за все время его путешествия на запад.

– Не верю, чтобы кто-либо из нас видел портрет духа, – заметил он. – Изобразите мне, мои мастера, доброго духа, спускающегося с неба без одежды, свойственной смертным, и без оружия. Клянусь семью звездами, неужели, чтобы изобразить силу, вам нужно изваять кузнечный молот?

– Нет, конечно нет! Как велика мудрость нашего властелина!