Читаем Кир Великий полностью

После взятия Киром города Сарды египтяне, опасавшиеся растущей мощи персов, заключили союзнический договор о взаимопомощи с царем острова Самос, Поликратом. Но как только персы появились возле Газы, греки изменили египтянам и отказались вмешиваться. Тем временем фараон Яхмос умер, а сын его и наследник Псамметих III, несмотря ни на что, начал организовывать сопротивление. Но напрасно: Камбис опрокинул вражеские армии, занял Мемфис, захватил Псамметиха и сослал его в Сузы…

Однако на востоке империи продолжались беспорядки. Сатрапа восточных провинций, Смердиса, второго сына Кира, не кто иной, как его брат, обвинил в том, что тот потакает бунтовщикам. Опасаясь, что мягкотелость Смердиса, напоминающая великодушие Кира, угрожает его власти, царь повелел тайно убить его. И спокойствие было восстановлено.

В Египте Камбис сперва применял политику Кира: воздавал почести египетским божествам, текущие дела поручил высокопоставленному чиновнику, провозгласил указы о реформе, облегчающей жизнь египетского народа. Затем, желая продолжать дело великого царя, он решил завоевать Карфаген, господствующий над Западным Средиземноморьем, и Киренаику. Операции на западе успеха не имели, но греки этого региона покорились Камбису… После этого новый царь пошел походом на Эфиопию. Кампания закончилась провалом. Камбис не только не достиг своей цели, но и потерял большую часть своих войск… Из Персии стали поступать тревожные вести: против него плетется заговор. Некий маг по имени Гаумата, очень похожий на покойного брата царя, выдавал себя за Смердиса с целью захвата власти.

Вернувшись в Мемфис, Камбис отказался от религиозной политики Кира, которую он когда-то сам с увлечением поддерживал. Он стал высмеивать египетскую религию, разрушил большую часть храмов и, в припадке гнева, убил кинжалом Аписа, священного быка египтян. Но, вероятно, в память о симпатии отца к евреям пощадил храм, построенный ими по образцу храма в Иерусалиме — на острове, посередине Нила… Возвращаясь на родину кратчайшим путем, через пустыню, сын Кира во время очередного припадка ярости нечаянно поранил себя и умер, так и не реализовав свою мечту о мировом господстве.

Персидская империя в то время простиралась на запад до границ Карфагена, включая весь Египет.

После смерти Камбиса, несмотря на интриги Гауматы, персы остались верны Ахеменидам. Поскольку царь умер, не оставив детей, они короновали Дария, царевича из боковой ветви, двадцати девяти лет, того самого, которого Кир видел во сне в роли заговорщика против него. Дарий I прошел божественное испытание: его конь первым заржал при восходе солнца. Придя к власти, Дарий тотчас приказал казнить самозванца Гаумату. Царство Ахеменидов продолжалось…

Однако мятежи в империи не прекращались. Сатрапы считали себя свободными от клятв на верность, принесенных ими Киру и Камбису. Не везде признали законность нового царя, и некоторые открыто называли его узурпатором. В Эламе такое движение было быстро подавлено. В Вавилоне дело обстояло иначе. Там нашелся интриган, объявивший себя потомком Набонида, и его короновали под именем Навуходоносора III. В конце концов Дарий перешел Евфрат и казнил самозванца. Но в Мидии и в Армении сыскался заговорщик по имени Фраорт, призвавший к восстанию. Новому царю пришлось выступить на север, чтобы покончить с узурпатором и его сторонниками. На востоке отец царя Гистасп, сатрап Парфии и Гиркании, сражался с бунтовщиком, тоже объявившим себя Смердисом. Едва спокойствие на востоке восстановилось, как в Вавилонии опять вспыхнул бунт. Некий Навуходоносор IV объявил себя царем Халдеи!

Так Дарий провел первые два года своего царствования в попытках залатать появляющиеся многочисленные бреши. В конце концов, проявив твердость, он сумел умиротворить свое царство. Чтобы отметить победу, он повелел высечь на скале по дороге из Экбатаны в Парсу, на высоте в сорок метров барельеф с изображением великого бога Ахурамазды, защищающего властителя, одетого в доспехи и попирающего ногою лже-Смердиса. Вокруг барельефа видна надпись на староперсидском, вавилонском и эламском языках, напоминающая о царском происхождении Дария…

Общее брожение, с которым покончил Дарий, коснулось также Иудеи. Едва вернувшись из Вавилонии, иудейская элита, повинуясь божественным предписаниям и указам Кира, энергично способствовала восстановлению храма в Иерусалиме. Однако сама мысль о том, что Персидская держава может рухнуть из-за мятежей, пробудила среди евреев старую идею о независимости, о чем они мало думали прежде из-за глубокого их уважения к Киру. Кое-кто из них стал поговаривать, что Зоровавель, из рода Давидова, должен быть провозглашен царем Иерусалима. Этот поворот в политике объясняется также некоторым ослаблением веры в пророчества. Пока евреи жили в Вавилонии, пророкам было легко говорить в будущем времени. Теперь, когда они свободно восстанавливали храм, евреям явно не нужны были больше пророчества. Постепенно пророки становились священниками.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное