Киран. Дочь воина (СИ)

было что-то в этом жесте. Явно что-то связанное с традициями. И судя по всему, выбор он

оставлял за мной. Возьму его за руку… и короче все явно будет, а в том, что он меня хочет, даже

как-то сомнений не возникает. А не возьму, тогда что? Проводит домой? Почему-то такое

ощущение, что может… но надо ли. О моих желаниях речи нет, я его уже так хочу, что меня даже

зрители не смутят, но… но… но… надо бы еще кое что выяснить, прежде чем нырять в этот омут

страсти с головой.

- Ты забавная, - вдруг произнес воин, не опуская руки. – Если ты хочешь идти со мной, должна

взять за руку. Если нет, тебя проводят в дом отца или покровителя.

Ааа, угадала, благородный. Восторг. И все бы хорошо, но остался только один вопрос:

- Слушай, воин, - я нервно облизнула пересохшие вмиг губы и с надеждой спросила, - а ты… ты

бедный воин?

От удивления он руку опустил. Чуть нахмурился, потом спросил:

- Это важно?

- Очень! - я подошла к нему, и теперь стояла так близко, а хотелось еще ближе. – Просто

понимаешь, мне… мне только бедный воин нужен.

И точно знаю, что у меня сейчас такая надежда в глазах, потому что если ж он не бедный, мне

придется отказаться, потому что мама если сказала, значит так нужно и… только бы он был

бедным!

Воин нахмурился сильнее, почти брови свел, потом задумался, а затем нехотя ответил:

- Да… я очень бедный воин. Я бы даже сказал - первый бедный воин Иристана… - и как-то

совсем шепотом добавил, - с конца.

Но я тогда этого шепота особо не расслышала, потому как радостно хватала его ладонь обеими

руками и с облегчением сказала:

- Тогда можно.

А он как-то странно на меня смотрел.

- Меньше слов, больше дела, - сказала радостная я, чуть не подпрыгивая вместе с ликующими

гормонами. - Куда идем?

Мне не ответили. На меня продолжали странно смотреть, и, кажется, даже уже начали

раздумывать на тему: «А зачем оно мне надо?».

А я смотрела на него, на шикарный разворот плеч, сильные руки, мужественную линию

подбородка, четко очерченные губы и… и горела вся, как сухой куст на ветру…

- Что же ты делаешь, женщина… - простонал вдруг воин, подхватил меня на руки и понес в

неизвестном направлении.

Хотя почему это неизвестном, это было очень даже известное направление… хоть и собиралась я

туда, с неизвестным мне мужчиной. Зато какой это был мужчина - сама собранность и

уверенность, красота и мужественность, возбуждение и сдержанность, и самое приятное -

благородный такой! И я смотрела на это лицо, шею, плечи, и снова лицо, губы, глаза…

- Ты такой невероятный, - слова вырвались сами, я даже не соображала что несу, - такой

красивый, такой чудесный, и благородный, и умный…

- Женщина, - его голос стал хриплым, - не донесу ведь!

- Мужчина, если ты думаешь, что я сейчас контролирую свою речь, то ты сильно ошибаешься… -

резонно подметила я, а потом опять поток слов практически мной не осознаваемый, - Ты такой

сильный… красивый… и когда я смотрю в твои глаза, ощущение что растворяюсь…

А дальше в ход пошли руки. Сначала я осторожно коснулась его губ, сейчас сжатых до такой

степени, что они побелели… но я уже не соображала что делаю, просто хотелось делать… хоть

что-то.

- Не дойдем! - почему-то сказал воин и резко свернул влево.

А в таких делах это всегда налево. Потом мы остановились, и меня куда-то внесли. Не знаю куда.

Я смотрела только на его лицо, а оно вдруг потемнело и солнечными лучами, пронзающими

густую листву деревьев, больше не освещалось.

И он медленно опустился на колени и положил меня на что-то мягкое, и… его рука плавно

двинулась к завязочкам той ткани, которая скрывала грудь. А я восторженно смотрела, как в

полумраке палатки из светлой ткани, перекатываются его мускулы, под бронзовой кожей.

- Ты заставляешь терять контроль, - вдруг хрипло произнес он.

- Почему? - сама протянула руку и коснулась его груди.

- Твое желание. Слишком сильное. Даже страха нет. Я сдержан, но не настолько.

Я села, подняла руки, позволяя ему стянуть верхнюю хламиду, потом встала, пока воин

развязывал нижний пояс с двумя кусками серой убогости. А потом… его руки скользнули под

белую рубаху, и медленно от самых ступней начали подниматься вверх, поднимая и ткань… И это

было так… невероятно. Так эротично, так…

Я стянула рубаху сама, и тяжело дыша, предложила:

- А к нестабильному атому эту сдержанность!

Он не ответил. Я даже не сразу и поняла, почему. Руки воина так и застыли на моих бедрах, а

белья на мне не было, потому как Ашара же одевала. И как-то не сразу дошло, что я сейчас перед

ним совсем без одежды. Точнее я как бы к этому и стремилась, снимая рубаху, но в тот момент

она воспринималась как досадная помеха, а сейчас, смотрю на мужчину сидящего у моих ног и…

и в общем на все мое смотрящего, мне вдруг стало стыдно.

И вот мне стыдно, вся покраснела, грудь руками прикрыла… жаль на остальное рук не хватит, а

он сидит и смотрит. Уже не туда, а на меня. Внезапно поняла, что сейчас передумаю. Потому как

мужик незнакомый, палатка неизвестная, а сейчас будет что-то, что по идее очень болезненное и

стало страшно. А уйти нельзя, и не потому, что не отпустит… а потому что мне это нужно.