Кирдык вашей Америке!

— Льстец ты, майор. А вроде бы я за тобой такого откровенного лизоблюдства не замечал.

Шардин смутился.

— Ну, что вы, Николай Сергеевич, я и в мыслях..

Генерал расхохотался.

— Ну, вот уже и по имени-отчеству стал величать… Ладно, Виктор Игоревич, расслабься, генералы тоже люди, они тоже любят подшутить, особенно над своими подчинёнными.

Майор понимающе кивнул.

— Так ведь идея действительно стоящая. Кроме того, мы этим набором прикроем наших пришельцев. Ведь их наверняка засекли западные спецслужбы во время операции прикрытия генерального секретаря, а если в КГБ появятся еще подростки, то трудно будет отличить наших от новеньких…

Генерал удивлённо посмотрел на Шардина.

— Надо же, я как-то об этом не подумал. Молодец, майор, толково придумал. В общем, действуй, вместе с Маринкевичем создавай новое подразделение и пусть там Токугава составит план обучения. А пока Зверев и Филькенштейн ещё здесь, пусть подключаются. В общем, все эти пятнадцатилетние капитаны мне нужны уже к началу следующего года.

— Тринадцатилетние капитаны… — кашлянув, добавил Шардин.

Леонов улыбнулся.

— Ну, можно и так. Дик Сэнд — он, конечно, литературный герой, но его приключениями ещё я в детстве зачитывался. И сейчас Жюль Верн, как говорится, живее всех живых. В общем, действуй. Да, кстати, Маринкевич, тебе отдельная задача. Мы как-то подзабыли в текучке, а ведь наших пришельцев надо официально оформлять в нашем департаменте. Машины мы им выделили, а квартиры, зарплаты, звания, наконец. Так что как раз и присвоим нашим тринадцатилетним вундеркиндам капитанские звания.

— Там Зверев сержант, а Токугава — майор. И Громов тоже майор ГРУ. Как-то мелковато для них… — отозвался Маринкевич.

Леонов недовольно поморщился.

— Капитан, да какая разница, какие у них там будут звания. Ну, сам посуди — мне что им, полковничьи погоны давать? Да они им на хрен не нужны. Капитанские, кстати, тоже. Для пацанов вообще эти звёздочки — нонсенс. Скажем, если попадут в какую-то историю, покажут удостоверение, а там — капитан КГБ, которому 13 лет. Смеху будет… Кстати, документы выдать им без указания званий, просто сотрудники Комитета госбезопасности. А звания и прочее нужны нашим гостям для окончательной легализации. С родителями вопросы решить, со школой, наконец, разобраться. Нечего им там делать, в школе этой. Только риску их подвергать напрасному. Оформить надо им учёбу как бы в закрытом учебном заведении и хватит с них. Уже в школу сходили, орлы, до сих пор отписываемся…

Леонов помолчал, потом прошел на своё место, сел за стол и, ещё раз посмотрев на Колесниченко, Краснощека, Маринкевича и Шардина, спросил:

— Ну, что, товарищи офицеры, всем всё понятно? Если понятно, тогда по коням.

И в этот момент зазвонил телефон.

Глава одиннадцатая И вновь продолжается бой!

Признание, даже в малом, окрыляет. Совет, если он мудрый, возвышает. Критика, если она по делу, дает толчок. Сообщество всегда сильнее разобщенности. Мастерство всегда самодостаточно, а неумение всегда навязчиво. Законы всегда жестоки, но жизнь, которая подчиняется определенным законам, гораздо более жестока. Кризис всегда является источником роста. Если его, конечно, преодолеть. А то, что не убивает нас, делает нас сильнее. Вот только согласен ли будет с этим мудрым изречением пострадавший в автомобильной катастрофе, который в результате стал инвалидом?

Москва, год 1977, ноябрь

Утро у Максима Зверева не задалось. Плохие новости начались с того, что, проснувшись, он вдруг вспомнил, что суп, который вчера вечером он сварил, остался на подоконнике. То есть, вечером он был горячий и Макс выставил его на окно в кухне, чтобы холодный ноябрьский ветер его остудил. И, как назло, внезапно прохлада сменилась почти летним теплом и утром солнце пекло прямо как летом — градусник за окном показал плюс 21! И, конечно же, супу этого хватило — когда Зверев, резко подорвавшись с постели, прискакал на кухню и поднял крышку кастрюли, то всё сразу стало ясно. Всю кастрюлю гречневого супа с курицей пришлось вылить в унитаз. Ну и, понятное дело, завтрак тоже был испорчен — есть не хотелось совсем, ведь кому приятно, если твой труд пропадает в унитазе?

Максим давно уже жил один на оперативной квартире КГБ, в так называемом «цековском» доме в самом центре Москвы, по адресу Гранатный переулок, 10 — как, впрочем, и остальные «попаданцы». Естественно, все квартиры находились под круглосуточным наблюдением — дом ведь был не простой, квартиры в нём предоставлялись только наиболее ответственным и ценным сотрудникам ЦК КПСС, а также министрам. И, конечно же, это была вовсе не та двухкомнатная «чешка», в которой он жил с родителями в Днепропетровске.