Киреевы

— Знаешь, Наташа, — с неожиданной откровенностью заговорил Андрей. — Ты права — огромное, ни с чем не сравнимое счастье, когда достигаешь того, к чему стремился. Но, если б ты знала, какие страшные провалы бывают — ведь дорога не гладкая… Помнишь мои первые дизели, с которых я начинал еще задолго до войны. Они были проверены, испытаны, пошли в серию. В войну с этими моторами полетели бомбить вражеские военные заводы в глубокий тыл. Полетели, и один самолет из-за неисправности мотора не вернулся. Понимаешь, Наташа, не вернулся, а ведь на самолете люди… твой отец тоже был там.

Воспоминания нахлынули на Андрея.

Наташа без слов поняла его и тихонько сжала большую сильную руку Андрея.

Андрей замер, боясь спугнуть мимолетную ласку. А Наташа в этот момент почему-то вспомнила Соню Маврикиеву. Она не знала, что «цыганочка» погибла еще тогда, когда ее, Наташу, оглушенную взрывом бомбы, добрые люди принесли в станционный барак. С материнской заботой уже простившейся с молодостью женщины она подумала:

«Хорошо, если бы Андрей женился на любящей его Соне».

Она сказала ему об этом с обычной для нее женственной мягкостью.

— Не выйдет, Наташа! Очевидно, мне суждено прожить жизнь одиноким! — с горечью сорвалось у Андрея.

Его тон на миг озадачил Наташу, но вдруг ей стало хорошо… особенно хорошо, совсем как в тот вечер, когда они возвращались из консерватории.

Стараясь говорить прежним спокойно-доверительным тоном, Андрей продолжил свой рассказ:

— В то время я уже заканчивал работу над мощными авиадизелями. Все шло удачно. Но я решил отказаться совсем от дизельных моторов, слишком много принесли они несчастья. Николай Николаевич, когда вернулся и узнал об этом, сказал мне шутливо, но весомо, как только он умеет сказать: «Дезертировать собрался, Андрюша? Не выйдет! Не позволю!» — Поддержал он меня тогда… крепко поддержал…

— Ты же родной для всех нас, Андрюша! Отец тебя любит как сына, а я… Ведь, кроме тебя, из братьев только Юрик у меня остался, — запинаясь произнесла Наташа.

Они еще ни разу не говорили о Викторе, словно он никогда и не существовал — Андрей оберегал Наташу от потрясений, опасных для ослабленного организма. Но тут он не выдержал:

— Виктор по-прежнему мой брат, Наташа! Все, что происходит с ним, мне еще не совсем ясно. Твердо знаю одно: не мог он стать ни дезертиром, ни предателем!

— Но что же?! Что же тогда?! — с надеждой и мольбой воскликнула Наташа.

Андрей высказал ей те же предположения о роли Виктора, что и Чернышев.

— Если б это было так, Андрюша! Подтверждение пришло довольно быстро и совсем просто. Однажды утром Юрик вынул из почтового ящика газету и, как всегда, прочел сообщение Совинформбюро.

— Наташа, знаешь, наш город освободили. Ура! — бросился он к сестре.

— Давай сюда скорее! — Наташа жадно перечитывала строки, извещавшие об изгнании оккупантов из города, где она росла и училась. Сколько радости и сколько горя пришлось пережить там…

Через несколько дней, просматривая новую газету, Наташа вскрикнула от неожиданности. Газета упала сначала на колени, а потом сползла на пол.

На крик прибежала испуганная Мария Михайловна. Наташа бросилась к ней:

— Мамочка! Смотри, смотри, скорее!

В списках награжденных орденами и медалями за участие в освобождении города Мария Михайловна нашла несколько знакомых фамилий. Здесь же был напечатан Указ о присвоении Виктору Николаевичу Кирееву звания Героя Советского Союза.

* * *

Соколов летал без устали, поднимаясь в воздух по нескольку раз в день. В полете гигантский грузовик вел себя отлично. Особенно удачны были взлеты и посадки с полной нагрузкой. Огромная машина пробегала всего тысячу четыреста метров — и двести четыре тонны полетного веса легко поднимались в воздух. Над землей самолет шел со скоростью пятьсот километров в час, а на высоте шесть тысяч метров — шестьсот двадцать километров.

«К-2» прошел все испытания значительно быстрее, чем в мирное время.

Начались пробные полеты с планерами.

Алехинские планеры были легки, надежны и обладали отличной маневренностью. Как и самолет-амфибия, они могли подниматься и с суши и с воды. «Воздушный поезд» с тремя пустыми планерами легко оторвался от взлетной дорожки. Но для «поезда» с гружеными планерами не хватило аэродрома.

Николай Николаевич возлагал большие надежды на реактивные трубы Родченко. Моторы вместе с этими трубами досрочно доставили с завода. Теперь мощность воздушного корабля увеличилась на шестьсот лошадиных сил. Но и этого оказалось недостаточно.

Пришлось временно прекратить испытания. В Наркомате Кирееву настоятельно советовали забыть о воздушном поезде. Даже заместитель наркома уговаривал:

— Построил ты, Николай, отличную грузовую машину, очень нужную нашей широко раскинувшейся стране с ее огромными расстояниями. Скоро пустим «К-2» в серию, ну и будь ты доволен, хорошее дело сделал. Не мучайся с планерами.

— Но ведь будет лучше, если «К-2» за каждый рейс перебросит не пятьдесят, а сто тонн полезного груза?

— Конечно, лучше, но и Балтийского моря не хватит для взлета.

— Хватит, да еще и останется! — рассмеялся Николай Николаевич.