Киреевы

«Опять комедия!» — возмущенно подумал Андрей. Он поспешил проститься и ушел с тяжелым чувством: даже ему невозможно вычеркнуть из жизни Соколова… А каково Николаю Николаевичу?.

Юрий Петрович рассеянно отвечал на Лялины излияния. Самочувствие его ухудшилось.

На другой день к Соколову пришел уже совсем неожиданный посетитель — капитан Мартьянов. Юрий Петрович встречался с ним, симпатизировал ему, — Мартьянова любили в гарнизоне за его искренность, прямоту, влюбленность в авиацию, — однако знакомство у них было поверхностное.

В первый момент Юрий Петрович подумал:

«Его прислал Андрей. Как это неумно… Посвящать еще кого-то в наши отношения с Киреевым…»

Мартьянов был явно смущен, мялся, не знал, с чего начать разговор, по-видимому, неприятный для него. Все его поведение подтверждало догадку Соколова.

Юрий Петрович решил не приходить на помощь. Ждал молча, откинув на подушку свою красивую голову с крупными, слегка растрепавшимися волнами густых темнорусых волос.

Мартьянов не выдержал и сказал скороговоркой:

— Я пришел к вам, как к другу Киреева. Посоветоваться. Андрею я не решаюсь этого сразу сказать.

Юрий Петрович приподнялся и, уже волнуясь совсем по-другому, слушал несвязный рассказ.

— Я вчера прилетел. Был у партизан в том районе, где раньше жил и работал Николай Николаевич. Вы ведь тоже, кажется, там испытывали вместе с ним моторы? И семью его давно знаете?

Соколов утвердительно кивнул головой. Он чувствовал, что сейчас услышит о несчастье. Кто-то из семьи Киреевых погиб. Кто?

— Старший сын Киреева — командир-танкист совсем еще молодой парень, говорят. Так вот он… — Мартьянов снова запнулся… — предателем оказался, фашистам служит, переводчик господина коменданта. Это еще не все! Виктор Киреев дезертировал из своей части. Поймали его наши, к расстрелу приговорили. А тут как раз гитлеровские войска заняли город, выпустили из тюрьмы мерзавца, пригрели. Он теперь немецкий офицер, форму носит. Вместе с фашистами советских людей пытает и расстреливает… Как такое скажешь отцу или брату… Андрею он брат любимый…

Костя в бессильной ярости сжал в кулаки свои большие крепкие руки. Тесемки халата, туго завязанные у кисти, лопнули и повисли.

— Уничтожить бы эту гадину, чтобы и следа и памяти не осталось!

Юрий Петрович слушал, ошеломленный. Виктор оставался в его памяти таким смелым, честным. Он и сам мечтал о таком сыне. А как гордится им Николай Николаевич, как мучительно беспокоится за его жизнь. И вот… Лучше бы погиб в бою Виктор Киреев.

Мысль о размолвке с Николаем Николаевичем ни разу не пришла в голову. Соколов сразу забыл обо всем, что разделяло их, думал только о страшном несчастье. Как помочь другу легче перенести такой удар, где найти слова…

Ему было ясно одно. Он должен быть вместе с Николаем, разделить с ним горе и позор, собрать силы, поддержать.

С Мартьяновым Юрий Петрович расстался дружески. Договорились, что Соколов попросит Николая Николаевича навестить его в госпитале.

«Хороший мужик Соколов! — подумал Костя, шагая по длинному коридору, — с таким другом Николай Николаевич легко удержится на ногах».

С нетерпением ждал Юрий Петрович прихода жены. Как только она появилась, попросил:

— Мне необходимо скорее увидеться с Киреевым. Я прошу тебя разыскать Родченко и передать ему эту мою просьбу.

Ляля не на шутку встревожилась:

— Что у тебя случилось, Юрий? Ты что-то скрываешь от меня, твоей любящей, маленькой женки, — большие глаза умоляюще смотрели на взволнованное лицо мужа.

Юрий Петрович не собирался делиться с Лялей. Но ведь она самый близкий, самый дорогой человек и имеет право на его откровенность. Своим огромным искренним чувством она поможет ему найти силы для друга.

Он рассказал Ляле все, что услышал от капитана Мартьянова.

Ляля была поражена, но быстро пришла в себя.

— Счастье мое единственное, — она взяла руку мужа и прижала ее к своей щеке. — Я боюсь сильно огорчить тебя, но ты не подумал о том, что тебе нельзя, никак нельзя встречаться с Киреевым. Ведь для него это будет соль на рану, а к тому же он подумает, что ты пользуешься случаем… Помнишь, Николай Николаевич упрекал тебя в недостатке бдительности. Знаю, знаю все, ты просто не хотел меня огорчать, а оказалось, что не твоя жена, а его сын… понимаешь? Нет, этот Мартьянов сделал неудачный выбор, обратившись к тебе. Впрочем, он не знает…

— Что ты, Ляля! Разве все это может играть какую-нибудь роль? Я все сразу забыл, уверен, что и он не вспомнит.

— Тебе так кажется… не вспомнит. В лучшем случае его раздавит твое великодушие.

Ляля яростно защищала свои позиции, приводила самые убедительные аргументы. Все ее уверения сводились к тому, что, добиваясь сейчас встречи с Киреевым, Юрий Петрович принесет ему много-много неприятного.

— Тебе лучше прийти к нему потом, — уверяла она.

В действительности же Лялю беспокоило совсем другое:

«Карьера Юрия может пострадать, если он возобновит дружбу с Киреевым, отцом предателя. Неизвестно еще чем кончится эта история, возможно, Киреева разжалуют, даже вышлют. Очень хорошо, что муж с ним в ссоре, надо, чтобы это узнали».