Киреевы

Новость быстро долетела до цехов. Рабочие тоже искренне были рады успеху молодого конструктора. Андрей пользовался у них особой симпатией за простоту, скромность, а главное, за страстное беспокойство новатора, за умение терпеливо и много работать. Для тех, что давно поступили на завод, он был свой, — они знали его отца.

В этот же день два заводских авиамеханика подали директору заявление с просьбой перевести их на постоянную работу к конструктору Родченко.

Владимир Федорович весело пошутил:

— Ты, конструктор, словно красотка очаровываешь… Так к тебе люди и тянутся.

Николай Николаевич был доволен не меньше Андрея. По ночам он подолгу засиживался у себя в кабинете. На чертежной доске распластался лист ватмана. Киреев весь погрузился в расчеты своей, по существу новой, машины.

Николай Николаевич закончил последний чертеж, аккуратно упаковал его вместе с другими и, устало расправив плечи, подошел к окну. По небу бродили редкие тяжелые облака. Временами они закрывали солнце, и тогда все: небо, воздух, зелень листвы — сразу тускнело. Но ветер лениво прогонял облака, и природа опять оживала, расцветая свежими красками.

«Так бывает и в жизни человека: на смену радости приходит печаль и снова появляется радость», — подумал Николай Николаевич.

В соседней комнате часы пробили восемь раз. Пора было ехать на завод, отдать на хранение в сейф все материалы по проекту «К-1» и оформить дела, связанные с предстоящей командировкой.

Вчера во второй половине дня была получена телеграмма из Москвы. Кирееву предлагалось срочно вылететь на дальневосточный авиационный завод для участия в приемке построенного там самолета нового типа. Надолго ли придется уехать, Николай Николаевич не знал. Если в машине обнаружатся дефекты, — он задержится, пока их не устранят, если все пойдет гладко, — вернется дней через десять. Но так или иначе, а работа над проектом «К-1», увлекавшая его все больше и больше, временно откладывалась. Немного тревожило и то, что Мария Михайловна остается с малышами одна, — Наташа на практике, Катерина собралась погостить у сестры в деревне…

Сейчас, уходя на завод, Николай Николаевич заглянул в погрустневшие глаза жены:

— Вероятно, долго задержусь, дел много. Мария Михайловна улыбнулась:

— Что ж, и у меня дела найдутся, буду готовить твой чемодан в дальнюю дорогу. Такова уж моя участь — постоянно провожать.

У Марии Михайловны день прошел в хлопотах. Под вечер она занялась укладкой чемодана. В квартире было тихо. Дети легли спать. Виктор накануне уехал на охоту. Николай Николаевич еще не возвращался с завода.

Вдруг раздался резкий звонок. Мария Михайловна невольно вздрогнула:

— Какой громкий у нас звонок. Надо сказать Виктору, чтоб он сделал потише.

Катерина кого-то впустила и энергично хлопнула входной дверью. Через минуту она вошла в спальню:

— Мария Михайловна, незнакомый какой-то пришел, солидный. Я его в столовую проводила.

«Только бы не засиделся… Ведь завтра улетает Николай!» — подумала Мария Михайловна. В столовой было еще светло, но Катерина ради гостя зажгла люстру. Мария Михайловна не сразу освоилась с двойным светом и не разглядела лицо поднявшегося ей навстречу высокого широкоплечего человека.

— Здравствуйте! — сказал он негромко.

Мария Михайловна вздрогнула и остановилась с протянутой для пожатия рукой. Знакомым показался ей только что прозвучавший голос. Этот голос мог принадлежать только ему… единственному…

С бешено бьющимся сердцем она смотрела на красивую поседевшую голову, смуглое энергичное лицо, освещенное живым блеском карих глаз.

— Не может быть!.. — И тут же воскликнула: — Степан!.. ты?! Жив… родной мой!

Сильные руки поддержали и усадили ее на диван… Через несколько минут Мария Михайловна слушала несложную, но страшную историю. И прошлое, в котором тесно переплелись любовь и страдание, радость и горе, вставало перед ней простым и вместе с тем сложным, как сама жизнь…

Степан Дмитриевич Чернышев остался жив, чтобы испытать муки человека, потерявшего самую дорогую для него женщину и единственного ребенка. Много лет он искал жену и дочь… Разные дороги и тропинки, которые указывали ему и старые друзья и случайные люди, ни разу не привели к желанной цели. Он продолжал поиски, где только не бывал, но все безрезультатно. В то время, как товарищи, вытащив его с простреленной грудью из общей могилы, тайком привезли в дальнюю деревенскую больницу, жена и дочь бесследно исчезли. И не удивительно. Пока он встал на ноги, прошло около года. А время тогда было трудное… Страна превратилась в боевой лагерь. Голод. Холод. Не могло быть уверенности, что останется в живых хрупкая молодая женщина, да еще с грудным ребенком на руках.

Потом его послали работать за границу. Он и оттуда писал, запрашивал… Наконец совсем потерял надежду. Однако не забыл, не мог забыть жену и крохотную дочурку…

Наташи нет в городе, уехала на практику в районную больницу. Вернется через неделю, — сдавленным от слез голосом сказала Мария Михайловна.