Кирилл Обломов и его невероятные миры (СИ)

для меня, надо бы баньку истопить, не дело так пахнуть.

Ага, хочет нас помыть и съесть! Мелькает леденящая мысль. Сильно свербит в

носу, пух от подушки попал, сейчас точно чихну. Стискиваю зубы, двигаю носом, но

понимаю, долго сдерживаться не смогу.

- Эх, бедные, бедные ребятишки,- неожиданно произносит ведьма,- в такие события

влезли, не жить им, это точно,- она вздыхает и поворачивается к двери.

В этот момент я громко чихаю, от души, громогласно.

- Ой!- подпрыгивает на одном месте ведьма.- Ты, что, простыл, Семён Васильевич?

Кот с яростью зашипел и даже зарычал, затем громко мяукнул и вновь раздаётся

хруст косточек несчастной мыши.

- Сколько раз говорила, не прыгай сразу с тёплой печи, вот и просквозило тебя. Ладно, утром тёплого молока налью. Но мыши мышами, а за ребятами присматривай, не дай бог

на улицу ночью выйдут. Ох, беда с этими детьми, ещё одна морока на мою голову,- с

этими словами она наконец-то уходит во двор.

Слегка перевёл дух, обтёр рукавом с лица пот, прислушался к ударам своего

сердца. Странно как ведьма не услышала, как бьётся моё сердце, а оно стучит как

поварёшка по чугунной сковороде.

С трудом унимаю дрожь, осторожно открываю дверь, протискиваюсь во двор. Тихо

и тепло, Луна всё наполняет светом, видно как днём. Ищу взглядом ведьму, не сразу

заметил, она стоит в тени психрометрической будки и напряжённо всматривается поверх

ограды.

Внезапно раздаётся треск, деревья зашатались, словно их раздвигает руками

великан. Ведьма, пригнувшись, кидается под защиту пожарного щита и достаёт из ящика

с песком, глазам своим поверить не могу, винтовку с оптическим прицелом. На конце

ствола привинчена толстая труба, интуитивно догадываюсь, что это глушитель. Ползёт на

животе к ограде, отодвигает одну доску и просовывает в него ствол оптической винтовки, замирает, как снайпер перед выстрелом.

В непосредственной близости от опушки с оглушительным треском ломается

дерево, и я вижу зыбкую тень, она словно выплывает из леса. Явственно слышится

хриплое дыхание и прокатывается удушливая волна, в ней всё: зловонье зверя, тины, тлена и множество непонятных запахов.

- Отдай мне их, и я отстану от тебя,- я не сразу понял, что это голос, так низко он звучит.

Волосы поднимаются дыбом, зубы клацнули друг о друга, ноги наливаются свинцом, хочу

бежать, но словно меня окутали крепкими верёвками.

- Плохо просишь, Жуть Болотная,- словно во сне слышу я голос ведьмы,- а как тебе

пульки с серебром,- она нажимает курок. Вспышки озаряют её бледное лицо, но звука от

выстрелов почти не слышно, значит, я прав, винтовка с глушителем.

Существо взвизгивает как ошпаренная свинья, хрюкает точно матёрый кабан, в

бешенстве бросается к ограде, но ведьма хладнокровно продолжает стрелять.

Мне кажется, пули не способны остановить неведомого зверя, но верно, серебро

оказывает разрушительное воздействие, существо падает, как человек рыдает и от этого

становится ещё более жутко. Вот оно вновь поднимается, и начинает пятиться, даже не

стараясь увернуться от серебряных пуль.

- Ты ещё ответишь за это,- звучит полный боли голос. Жуть Болотная бросается в лес и

исчезает его чаще.

- Отвечу, за всё отвечу,- со злобным смешком говорит ведьма.

Я бросаюсь в дверь, меня колотит так, что едва не теряю сознание. Хочу бежать к

друзьям, но на пути стоит Семён Васильевич, он уже съел мышь и теперь бьёт в разные

стороны хвостом, обжигая меня злым взглядом. Обойти кота нет возможности, стоит как

танк, когти выпущены, шерсть вздыблена.

- Почему ты так к гостям относишься?- жалобно говорю я и даже голоса своего не узнаю, так он дрожит, но набравшись сил, продолжаю,- Семён Васильевич, тебе Антонина

Фёдоровна сказала не выпускать нас, но ничего не говорила по поводу – впускать. Дай

мне пройти в свою комнату.

Не знаю, понял меня кот или просто решил пожалеть, но нехотя отваливает в

сторону, продолжая сверлить взглядом, но уже без особой злости.

- Спасибо,- неожиданно даже для себя я благодарю кота и боком, боком бегу в свою

комнату.

Кот фыркает и мне показалось, что он ухмыльнулся в свои белые усы. Наваждение

какое-то! Вспотев как мышь, влетаю в спальню, сдираю с себя шапку-невидимку,

судорожно сдёргиваю штаны Игната, удивившись при этом, как они ещё оказались

сухими, и бросаюсь на кровать, укрывшись с ног до головы. Я настолько измотан, что

мгновенно погружаюсь в спасительный сон.

- Подъём!- мой сладкий сон безжалостно комкает окрик Кати.

Сажусь, тру глаза, обрывки сюжетов страшной ночи мелькает перед внутренним

взором как что-то произошедшее не со мной. Рядом ворчит Игнат, вздыхает Витя, Юра, хмурясь, перебирается через нас, спрыгивает на пол, пытается отыскать свою одежду.

- Что так рано?- возмущается Игнат, зевая так, что хрустнули косточки.

Альмина и Катя уже оделись и даже причёсались, вероятно, и умыться успели.

- Ничего ж себе, рано, уже семь утра!- ехидно звучит голос Кати.- Антонина Фёдоровна

уже завтрак приготовила. Вставайте, лежебоки!

- Мы уже встаём,- покорно говорит Витя, с грустью сползает с кровати, натягивает штаны, долго ищет носки.