Кирин

— Леди. — Учтивость. Пустая учтивость без намека на чувства, на отношение, на хоть что-то, что бы выделяло меня из череды других леди. Все правильно, все по этикету. Но в груди все сжимается от боли, и от горького осознание — заслужила.

— Вы не могли бы показаться? — тихая просьба, которая вряд ли будет удовлетворена. Но тень начала прояснятся.

Он не изменился. Ни капельки со вчерашнего вечера. Все такой же и… не такой. Красный, едва заметный ободок, вспыхнул пламенем, когда мужчина взглянул мне в глаза. Такой же огонь, какой был у Арье.

Эйстон замер, глядя сквозь меня куда-то вдаль. Темные аллеи парка занимали его больше, чем одна невезучая я.

Молчание затягивалось.

— Вы желаете чего-то еще? — первым нарушил тишину маг. Чуть вздернув брови и поджав губы, как будто от неудовольствия, он наконец посмотрел на меня.

— Нет. Но… — я облизнула пересохшие губы. Никогда раньше так не делала, но все бывает впервые. — Вы меня не помните?

— Как я могу забыть вас? — с пренебрежением, граничившим с издевкой, сказал маг. — Как я могу забыть свою головную боль?

— Никак… — такого я не ожидала. Совсем не ожидала. А он продолжал, и алое пламя все сильнее расползалось по его некогда серым глазам:

— Глупая бесталанная девчонка, от которой одни проблемы.

— Это не так, — шепотом выдохнула я. Дышать становилось тяжело, горло сдавливало спазмом.

— Разве? — Он сделал пару шагов ко мне, я отступила, уперевшись спиной в перила балкона. Холодно и больно…

— Вы ошибаетесь. Все не так…

Шепот. Только шепот. В надежде, что он услышит. В надежде, что отступит, что уйдет.

— Не так? — Злая усмешка. — Что ж, леди виднее.

Я не ответила. Горько во рту, больно в груди и глаза щиплет. Я не верила. Не верила, но видела собственными глазами. Видела, как он меня ненавидит. Ведь у Хеля глаза горели от раздражения, от гнева, от переполнявшего его негодования. А теперь таким стал он — сероглазый маг. И даже робкая надежда, что все это просто кошмарный сон, что это влияние императора, что это ложь и обман, медленно затухала в боли обманутых ожиданий.

А он наклонялся. Медленно, словно любуясь моим побледневшим лицом, моей мукой. Наклонялся, чтобы…

Теплые губы мазнули по виску. Дыхание мужчины сбилось, и он с трудом отстранился. Глаза больше не горели алым. Он взглянул на испуганную меня, притихшую, вжавшуюся в холодный камень, до синяков сжавшую его руку, в надежде защититься…

— Прости… — тихое, такое знакомое, ласковое «прости». Но мне больно. Очень больно, чтобы простить. Но глаза серые. Снова серые, родные и нежные. И в них боль. Боль за меня? Но ведь…

— Вы знаете, что произошло?

Он обреченно кивнул и отступил на шаг.

— Я никогда больше к вам не подойду, — напрягшись, говорит он. Отступает в тень, чтобы исчезнуть, но…

— Я вас прощаю! — почти крик. Но он останавливается, оборачивается ко мне и все застывает. Мир вокруг просто замирает, выцветает и… снова тишина. И медленные тихие шаги, выдают чье-то приближение.

— Кирин?

Император?

— Ваше величество. — Мне все еще было больно, когда он пришел. И он это видел. Не мог не видеть. — За что?

— Он тебя недостоин, — с досадой выговаривает мужчина, подходит ближе и легко касается ушибленных мест. Боль уходит. Физическая боль, но в остальном.

— Тогда почему вы позволили?

— Всегда должен быть выбор.

— Даже если его нет.

— Даже если все решено?

— Ничего не решено.

Император оперся на перила, взглянул куда-то далеко, в самую тьму парка.

— Ты думаешь, он идеален?

— Он другой. Не как все здесь, — осторожно ответила.

— Да, он талантливый, — хмыкнул мужчина. — Это он — твой выбор?

— Я не знаю, — честно отвечаю, и мне становится настолько все равно, что даже холод уходит. Я просто не замечаю его. Не замечаю ничего. Как будто мира вокруг не существует, и есть только я.

— Времени остается все меньше. Вернись на бал.

И я иду к двери. Не оглядываясь.

Смотр будет продолжаться, но сейчас мне все равно. И радостно бликует красный ободок уже на моих на глазах.

Глава 13

Каково это, когда чужая воля заменяет твою собственною? Никогда раньше я не чувствовала этого в такой же степени, как это происходило сейчас.

Шаг. Еще один. И еще. Дверь открылась как будто и без моего вмешательства, отгородив от происходящего вне зала. Я хотела обернуться, в глубине души отчаянно желала сделать шаг назад, покинуть этот зал, полный фальшивых улыбок, остаться в одиночестве, но вне…

Улыбка появилась сама собой. Пары расступились, давая мне возможность пройти в центр, где уже ждал Актор. И снова танец. Пустой, глупый танец, но я улыбалась. Улыбалась партнеру, улыбалась гостям, улыбалась этому миру, несмотря на застывшие слезы в пылающих алым огнем глазах.

Так вот как чувствуют себя куклы. Нарисованная улыбка, тело движется, как угодно кукловоду, и нет чувств, нет мнений. Нет ровным счетом ничего. Только оболочка, которая всем нравится. Точнее — нравится хозяину. Остальным и вовсе нет дела до твоего вида. Если доволен господин — больше никто не станет думать и переживать.