Кирюшкины миры (сборник)

Надюшка, перекинув с руки на руку тяжелый бидончик с ягодами, смело зашагала вперед. За ней, не отставая, засеменил и Кирюшка. Они шли и шли, усталые, голодные. Им хотелось пить, но ни колодца, ни людей, ни дорог им не попадалось. Вокруг один лишь лес да болотца.

Вдруг Надюшка насторожилась, поставила бидон с ягодами на промасленную шпалу, а сама прильнула ухом к рельсу:

— Точно, гудит, сейчас товарняк пойдет! — радостно вскрикнула она.

— А почему товарняк? — не понял Кирюшка.

— Потому что рельса гудит тяжело: «Гу-у-у-у», — безошибочно ответила Надюшка. — Как бы нам теперь на него попасть? Может не остановиться, — забеспокоилась она. — Вот что, давай, Кирюшка, притворимся, что мы глухие, идем по железке и не слышим поезда. Машинист затормозит, обязательно затормозит!

Она так решительно произнесла это, как будто всю жизнь была машинистом.

— А вдруг не затормозит и на нас наедет? — испугался Кирюшка. — Мне страшно, я боюсь.

— Ладно, я одна пойду. А ты иди с краю, только не бойся и не отпрыгивай раньше времени.

Кирюшка согласно закивал головой:

— Не буду бояться.

— Вот и хорошо, — ответила Надюшка. — Поезд идет как раз сзади, так что мы его и не должны видеть, — опять рассудительно заговорила она.

Тут уже и Кирюшка услышал гул приближающегося поезда. Рельсы уже явственно загудели, а потом раздался длинный хрипловатый свисток паровоза, и ещё через какое-то время ребята почувствовали, что поезд вот-вот появится за их спинами.

Кирюшка по инерции отскочил на край железнодорожного полотна и в испуге оглянулся назад. Поезд только-только появился позади них, их разделяли несколько сот метров. Кирюшка испугался ещё больше, отскочил почти на самый край насыпи и закричал:

— Аайй! Страшно!

— Кирюшка, не оглядывайся! — заругалась Надюшка. — Все дело испортишь! Ты что? Нам пешком не дойти! Не трусь, смотри на меня. Видишь, я иду и не боюсь.

Надюшка шла по центру между рельсами, прямо по шпалам, словно шла на прогулку или на речку купаться. Паровоз был все ближе и ближе. Кажется, Кирюшка уже ощущал его могучее горячее дыхание, но, боясь стать трусом в глазах девчонки, все шел и шел вперед.

Машинист, заметив детей, стал давать свистки: сначала короткие, потом длинные. Но Надюшка с Кирюшкой словно их и не слышали, упрямо шли вперед. Наконец машинист стал тормозить, и тяжелый состав из вагонов, груженных лесом и углем, стал медленно тормозить. Надюшка это поняла по тому, как заскрежетали рельсы от тормозных колодок. Понял это и Кирюшка. Наконец состав остановился, не доехав до детей метров десять. На насыпь выскочил взволнованный машинист.

— Вы что, глухие?! — закричал он. — Не слышите, поезд идет? Задавит же!

Тут Надюшка сделала круглые и удивленные глаза:

— Дяденька, дяденька, простите нас. Мы устали, заговорились между собой и не заметили поезда.

Видя, что перед ним совсем ещё сопливые дети, машинист не стал больше ругаться.

— Ладно, отходите в сторону, вон на ту сторону канавки. Мы проедем, а вы шагайте себе к дому.

— Дяденька, дяденька, а мы не знаем, где наш дом. Мы заблудились!

— Заблудились? — удивился машинист. — А чьи вы будете?

— Я Надюшка Иванова, у меня папа тоже машинист. А это Кирюшка Чуриков, — она показала на испуганного Кирюшку.

— Василия Ивановича сын? — не то спросил, не до констатировал машинист. — Ладно, садитесь к нам в паровоз, довезем до дома. Не бросать же вас одних в лесу.

И вот через несколько минут, поднявшись по длинной черной лестнице, Кирюшка с Надюшкой оказались в паровозе. В кабине было жарко от такого же черного котла. Огонь гудел за толстыми створками печи, кругом прыгали стрелки на манометрах и постоянно шипел пар.

— Стойте здесь, — показал машинист на место около заднего угла за своей спиной, — и держитесь вот за эту ручку.

Он показал на узкий металлический стержень, проходящий вдоль всей стенки. Ребята ухватились за него руками, поставив бидоны с ягодами себе под ноги.

— Трогай, Иваныч! — крикнул машинист своему закопченному от пыли и угля помощнику.

Тот ответил:

— Есть трогать! — дал длинный гудок, и паровоз медленно начал движение. Чувствовалось, что тяжелый состав не дает ему разогнаться, пробуксовывали колеса.

— Прибавь пару, — скомандовал машинист.

Помощник рванул рукоятку на себя. Паровоз резко дернулся вперед. Ребята чуть не ударились об стенку кабины. Состав дернулся и мало-помалу пошёл вперед.

— Ну вот, давай, держи на максимуме пар, опаздываем на целых пять минут. Нужно догнать, а то влетит мне за самовольную остановку.

Помощник мотнул головой:

— Догоним, Семен Христофорыч, непременно догоним.

— Давай, Никита, поддай жару в котле.

Никита, молодой здоровый мужик с черным от угля лицом, заулыбался. На чумазом лице белели зубы.

— Не беспокойся, сейчас сделаем, — и он весело стал кидать в топку лопаты с углем. Топку помощник открывал, раздвигая створки. Ярко и горячо показывался огонь в зеве печи. Туда Никита кидал совковую лопату угля, и створки снова закрывались. И так каждый раз, пока огонь в топке не загудел натужным звуком.

— Хорош, — скомандовал машинист, — а то котел взорвем.