Кирка и Вороновы дети

Ближе к утру я отложил в сторону расчеты и откинулся на спинку кресла. Бессонная ночь не внесла ясности в происходящее, и если вырезанный Четвертый дом можно было по причинам отнести на стремления к власти некоторых из представителей менее статусных кланов, а соответственно и с тем, что исполнителей мы никогда не найдем, то, то, что происходило в общем балансе не поддавалось никакой логике. По моим расчетам выходило, что на планете появился еще один бог. Или существо к нему приравненное по силе.

Но этого не могло быть. Я бы почувствовал. Если бог появился в Верхнем мире, то необходимо было отыскать его, пока последователи не сделали из него величину, с которой придется считаться.

Самым дурно пахнущим в этой истории было то, что с приходом такого божества Верхние могли отказаться поставлять Нижнему миру своих дочерей, тогда срок существования моего детища ужался бы до одного поколения. А что сделали бы мужчины, лишенные возможности сбросить напряжение, можно было не гадать.

Война, разразившаяся между Вороновыми детьми и Верхними, в расчетах фигурировала как решенный исход.

И по всему выходило, что последствия для планеты были бы критическими.

Прикрыв глаза, я размышлял о племени, которое создал. Любому существу не безразлична судьба его потомства.

Расчеты показывали, что удержать планету в том виде, в котором она существовала до этого уже невозможно.

Почему-то ни один сын, которого рожали многочисленные одалиски не обладал божественной искрой. Казалось, что Нижний мир диктует собственные правила, не допуская на арену других, обладающих большими, чем человеческие силами.

Криво улыбнувшись, потянулся к маске. Стоит отвлечься и лучшей в моем гареме была Сахка, я улыбнулся, предвкушая приятное время с этой выдумщицей. Как эта женщина умудрялась не беременеть, лично для меня оставалась загадкой. Но обычно она сказывалась больной после посещения колдуньи. Что ж, пришло время узнать, сколько она знает и почему.

Сахка опять оказалась больной. Распорядительница тут же предложила парочку вновь прибывших. Но внутри меня проснулся Ворон, требующий узнать, с помощью какой хитрости уходила в тень эта женщина, пережидая время сева.

— Я хочу сам увидеть её.

Та склонила голову и предложила подождать пять минут, пока остальных разгонят по их комнатам.

Откидывая плотную штору на входе в комнате Сахки, я ожидал увидеть что угодно, но не то, что увидел.

Она лежала на животе, совершенно голая, но вся спина, ягодицы и ноги до коленей сочились сукровицей открытых ран. И вглядываясь в их форму я, прозревая понимал, что именно ей доставалась боль и результаты ударов от плетки колдуньи.

Ничего не исчезает бесследно всегда говорила она, а я удивлялся поистине божественной регенерации, которая, заживляла любую рану, полученную от руки Госпожи. Вот значит, как, решила она проблему.

— Чем мажут ей раны? — спросил у распорядительницы.

Та показала кивком на столик в углу комнаты.

Я подошёл к нему и принялся рассматривать склянки, стоящие на нем.

Одна неприметная с виду банка из темно зеленого стекла неожиданно потянула к себе мое внимание.

Я поднял ее и открыл плотно притертую пробку.

Запах, ударивший в нос, перенес меня в далекое прошлое.

— Почему у нас ничего не получается? — мы нашли эту пещеру после длительного скитания среди гор и сейчас без сил лежали в ней, пережидая восход светил. Вокруг на многие километры расстилалась сельва, и простые смертные не могли преодолеть это расстояние на протяжении ночи.

Колдунья протянула мне флягу, из которой только что глотнула первой, — один глоток, — приказала, прежде чем отпустить её.

Я приложился к горлышку, ощутив на языке невероятный букет пряных трав, опаляющих внутренности жидким огнем.

Она забрала флягу, закрутила крышечку и привстала с пола пещеры, упираясь в её стенку.

— Ты слишком утонул в жажде доказать свою правоту, — со вздохом сообщила, — слишком много гордыни, она затмевает твой разум.

— И что же делать? — спросил, не надеясь на ответ, потому что свыкся с этим состоянием и уже не представлял себя в другом настроении.

Она хмыкнула, глянула на меня оценивающе, — моя мать говорила, что лучше всего мозги на место ставит хорошая порка.

Я поперхнулся воздухом, не понимая, как она посмела предложить такое мне.

— И что помогало?

— Да, — спокойно выдохнула она свое признание, — это искусство, достичь гармонии между наказанием и воодушевлением. Знаешь ли, очень просветляет.

Я вытащил ремень из штанов и протянул его ей.

— Ну что ж, давай попробуем.

— Я должна предупредить тебя кое о чем, — проронила она, принимаю из моих рук орудие, для просветления божественного ума, — если я буду бить, то ты получишь эротическое удовольствие, как побочное действие разно полярности энергетик мужского и женского начала.

— Уволь меня от оправданий, — тогда сказал я ей, — поверь, подставлять задницу мужчине я не собираюсь.

— Ну как знаешь, — встала она, приноравливаясь к ремню, — не уверена, что тебе поможет мягкая порка, так что лучше закуси что-нибудь зубами.

Я прикусил рукоять кинжала, перевернувшись на живот.