Киров

— При таком отношении к нашему делу, к нашему рабоче-крестьянскому добру никогда ни черта не получится, никаких аппаратов мы не сумеем перестроить и вообще ничего не сумеем сделать. Если товаров нет, если не вовремя привезли или если в совхозе начался мор кроликов или свиней, нужно, чтобы ты, мерзавец, ночи не спал и дрожал за это добро. Этого надо добиться. А у нас, видите ли, ночи не спят в том случае, если о тебе что-либо в газете на-писали, как-то изобразили, чуть ли не оппортунистом назвали. А он на самом деле оппортунист, но только не формальный. Вот он мечется, с боку на бок переворачивается, утром придет в Смольный и заявляет, что нельзя работать, описали на всю страну… Работа у него хромает на обе ноги, в этом он не разобрался, работа не ладится — это пустяки, пока его персоны ничем не затронули…

Заканчивая выступление, Киров говорил:

— Сейчас и поросенок, и кролик, и малая живность, которыми мы должны питать рабочих, все это нисколько не имеет меньшего значения, чем любой Магнитогорск, Я уверяю вас в этом совершенно определенно,

6

При встречах с людьми Сергей Миронович обычно на разные лады осведомлялся об одном и том же: как живете, как работаете? Было хорошо известно, что это не только дань вежливости. Кирова действительно интересовали работа, быт, радости, невзгоды всех честных тружеников, с которыми приводилось общаться, и тысяч, сотен тысяч, миллионов советских людей. Забота о людях была его внутренней потребностью. Он с увлечением занимался самыми что ни на есть прозаическими делами, в частности нуждами коммунально-бытового хозяйства, и много сделал для обновления города Ленина.

В 1931 году ЦК ВКП(б) и Совнарком СССР приняли решение о реконструкций Ленинграда, и душой развернувшегося строительства был Киров. Он призывал архитекторов, строителей до тонкостей овладеть наследием прошлого, умножать его и в то же время критиковал пустое оригинальничание, модернистское штукарство. Осмотрев новостройки Крестовского жилищного массива, Сергей Миронович огорчился:

— Надо хорошенько прочистить мозги всяким загибщикам, у которых не разберешь, что они предлагают, — где должны быть окна, где двери…

Критиковал Киров и работников, увлекающихся гигантоманией, но забывающих о повседневных, насущных нуждах города, населения:

— Я, грешный человек, думаю, что, если мы хотим по-настоящему преобразовать Ленинград, то должны дело так поставить, чтобы, куда ни посмотришь, чувствовалось во всем, что кипит напряженная работа, а у нас этого пока что нет: то мы ждем, пока снег растает — нельзя мостовые чинить; но вот снег растаял, снега нет, будто бы все в порядке, а мы все ждем, планируем, а посмотрите на наши мостовые вплоть до Невского — на хороших улицах шашки понемногу вываливаются, а мы ходим около этого дела с большими портфелями под мышкой и спрашиваем: где генеральный план реконструкции всего города?

А чтобы попробовать эти шашки на место поставить — этого нет.

У рабочих, у членов их семей узнавал Сергей Миронович, что им нравится и что не нравится в городском хозяйстве, что терпимо пока и что требует немедленного улучшения. Он неизменно советовался и с архитекторами, и с художниками, и со строителями, и с коммунальниками, и с другими специалистами, как побыстрее устранять недостатки. На социалистическую реконструкцию города он поднял всю партийную организацию. Нужды и трудности жилищ-но-коммунального и культурно-бытового фронта не сходили с повестки дня и в бюро обкома и горкома ВКП(б), и на пленумах, и^в комитетах комсомола, и в коммунистических фракциях советских, профсоюзных, хозяйственных, кооперативных организаций.

Уже в 1932 году ленинградские рабочие получили полмиллиона квадратных метров новой жилой площади. Мощение улиц, прокладка водопроводных сетей и трамвайных путей, ремонт старых домов и озеленение, производство строительных материалов и машин — объем всех работ возрос вдвое, втрое, вчетверо, а то и в пять-шесть раз по сравнению с 1931 годом.

При жизни Кирова реконструкция Ленинграда длилась лишь три года. Срок небольшой. Но ленинградцы за этот срок, кроме Крестовского, возвели Батенинский и Бабуринский жилищные массивы. В рабочих районах, запущенных и вечно грязных при царизме, не осталось незамощенных, неосвещенных улиц. Трамвайные и автобусные линии связали самые отдаленные уголки окраин с центром. Невская, Нарвская, Московская заставы, Выборгская и Петроградская стороны, Васильевский остров поистине преобразились. Они обогатились прекрасными домами культуры, школами, фабриками-кухнями, универмагами, фабриками-прачечными, кинотеатрами, лечебницами. Были сооружены Центральный парк культуры и отдыха, стадион имени Ленина. Проспекты — Международный, Карла Маркса, Лесной, Газа, Пролетарской победы — превратились в отличные магистрали.

— У нас, например, ленинградские рабочие говорят, что в Ленинграде остались старыми только славные революционные традиции петербургских рабочих, все остальное стало новым.

В этих словах Кирова из его речи на XVII съезде ВКП (б) не было преувеличения.

7