Киров

Вольский посмотрел на плоский настенный экран в задней части мостика, на который выводилась картина с третьего «Железного дровосека», несущего свою вахту. Корабль направлялся прочь от места взрыва, и теперь приходилось полагаться на камеры, чтобы иметь возможность увидеть гриб 15-килотонного взрыва, и то в основном по тепловому излучению. Сигнал был неустойчив, и изображение разбивалось на пестрый набор пикселей.

— Как я тоскую по аналоговым приборам, — вздохнул он. — На них бы мы видели картинку в любом случае, разве что несколько размытую. — Но эта цифровая ерунда? Или нормально, или никак, — сделал он очевидное заключение.

— Федоров, — спокойно сказал он. — Я прошу вас выйти на наблюдательный пост и проверить, есть ли вокруг самолеты. Возьмите капитанский бинокль и немедленно проверьте, есть ли вокруг что-либо, чему место в музее. Помимо того, дайте мне знать, если заметите гриб от ядерного взрыва. Он должен находиться к юго-востоку от нас и еще быть виден. — Если имели место сомнения, всегда следовало полагаться на человеческие глаза.

Федоров взял бинокль и вышел. Некоторое время спустя он просунул голову в люк.

— Ничего, товарищ адмирал, — сказал он с улыбкой. — Никаких следов взрыва. На горизонте чисто и спокойно. Я не думаю, что системы Роденко вышли из строя. Как мне представляется, корабль в порядке. По крайней мере, он верно реагирует на действия рулевого.

— Верно, — сказал Вольский. — Но только куда же нам его направить, Федоров? В прошлый раз мы переместились на семьдесят лет назад![116] – Вольский пожал плечами. Он ничего не мог поделать. Внезапное исчезновение атакующих самолетов и кораблей принесло с собой полное опустошение, а исчезновение гриба и резкая перемена погоды слишком напоминали то, с чем они столкнулись в прошлый раз. Что-то явно было не так, и дело было определенно не в корабельных РЛС.

— Тарасов? — сказал он. — Видите на сонаре надводные цели, которые мы отслеживали ранее?

— Никак нет. Пассивные системы все еще испытывают последствия взрыва нашей боеголовки, но я не слышу даже последствия взрыва. По моим оценкам, они должны быть слишком далеко для обнаружения активным гидролокатором, но мы можем попытаться.

— Нет, я не думаю, что это необходимо, — сказал адмирал. — Что-то подсказывает мне, что этих кораблей и самолетов рядом с нами больше нет. Хотя возможно, они… Они, похоже, исчезли, но я считаю, что точно нам скажет только время.

Федоров кивнул головой, поняв, на что намекает адмирал.

— Что же, — сказал он. — По крайней мере, мы живы и здоровы. Корабль исправен, и я полагаю, что со временем мы узнаем, что случилось, как в прошлый раз.

— Совершенно верно, старпом, — сказал Вольский. — Со временем. Мы, очевидно, где-то находимся, и, несмотря, на все это зеленое месиво, похоже, что это все еще Атлантический океан. Мы точно знаем, где мы. Один вопрос – когда?

— Так точно, товарищ адмирал, — сказал Федоров. — И почему.

Эпилог Последствия

Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь ее разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время; я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком

Федор Михайлович Достоевский

К тому моменту, как прибыл флот метрополии, спасать кого-либо было уже поздно. Адмирал Тови стоял на крыле флагманского мостика вместе со своим начальником штаба «Папой» Бриндом, глядя на остатки медленно исчезающей вдали завесы тумана. Он присмотрелся в бинокль. Его лицо поникло, а во взгляде читались боль и недоумение. Седые волны улеглись, но он все еще мог рассмотреть отблеск странного свечения, освещавший перевернутую тушу линкора «Миссисипи», дрейфовавшую, словно убитый гарпуном кит, медленно погружаясь в мутные серые воды.

Море вокруг было наполнено обломками кораблей Оперативной группы 16, уничтоженных одним небывало мощным взрывом, который британцы заметили за сто километров. Тови знал, что никогда не забудет яростный столб пара, взлетевший грибовидным облаком высотой полторы тысячи метров. То, что он видел сейчас, было, в основном, рассеивающимся столбом пара. По периметру зоны поражения начался слабый дождь, словно дополняя ощущение обреченности.

— Что это, Бринд? Что это было?

Седой начальник штаба не смог ответить. Его взгляд застыл с выражением шока и какой-то странной тоски. Он ничего не ответил адмиралу, и они просто молча смотрели. Они никогда не испытывали такого отчаяния, даже после гибели «Худа» несколько месяцев назад. Тогда море поглотило больше тысячи человек, но это было гораздо хуже.