Киров

Капитан Карпов был человеком прямым, решительным и компетентным, с острым умом, сильной волей и большими амбициями. Он был одним из немногих на корабле, кого не радовало нынешнее положение Вольского. Капитан имел несколько ветреный характер, что порой казалось странным для человека очевидно незаурядного ума. Он легко разочаровывался, резко заводился, а порой уходил в глухую самооборону, хотя всегда компенсировал эту эмоциональность железной логикой. Будучи стратегом, он давно проложил себе путь на мостик «Кирова», победив в жесткой конкуренции с двумя другими капитанами. Вольский же предпочитал другого, но Карпов умел находить правильный подход к старшим офицерам военно-морского флота и получил одобрение другими средствами. И у него были большие планы на случай, если все пойдет так, как он запланировал.

Однажды он будет носить адмиральскую фуражку и толстые золотые полосы на рукавах. Но не сегодня. Сегодня ему было достаточно черной шерстяной ushanka и толстой непромокаемой куртки. Его устраивала должность командира корабля, на котором его немалым талантам будет предоставлена возможность раскрыться наилучшим образом. Отдав честь покинувшему мостик адмиралу, он с удовлетворением направился в бронированную цитадель.

Он ощущал странное родство с этим крейсером. «Киров» был построен заново, как и он, начав новую жизнь в военно-морском флоте. Россия занималась чем-то, слишком походим на рытье себе могилы. Средства и ресурсы были настолько ограничены, что мы были вынуждены вытащить эти корабли из отстоя, чтобы иметь хоть что-то в море. О, да, корабль был улучшен за счет покрытия умной радиопоглащающей краской, а на бортах были установлены плиты из углеволокна со светочувствительным покрытием, изменявшем цвет в зависимости от освещения. Это была тщетная попытка сделать корабль менее заметным для электронно-оптических и радиолокационных систем. Иногда это даже работало, но «Киров» был огромным кораблем с неповторимым силуэтом, особенно в носовой части, и опознать его не составляло проблемы. Вся эта перестройка цитаделей, новые орудийные башни, покрытие – все это могло лишь несколько заставить задуматься оператора вражеского радара, но никоим образом не могла сделать корабль незаметным.

И это было замечательно, подумал он. Военный корабль должен был выглядеть бойцом, а «Киров» со своими классическими острыми углами силуэта, шпилями надстроек и радарных установок вызывал при взгляде на него одну ассоциацию – «линейный крейсер». Это был корабль, задачей которого было быть видимым и грозным, а не красться через море под покровом ночи, стараясь не быть обнаруженным, словно подводная лодка. Нет, «Киров» был военным кораблем, морских хищником. Каждый элемент его дизайна был угрожающим, пугающим, вызывал ощущение опасности.

Карпов ненавидел подводные лодки и небезосновательно боялся их. Когда ему предложили подготовку в качестве офицера подводного флота, он отшатнулся так, словно ему предлагали колонию прокаженных. В подводных лодках было что-то мерзкое, что-то пронырливое и хитрое, что-то слишком похожее на его собственную темную сторону. Кроме того, он слишком понимал, что означало находиться на подводной лодке. Он мог командовать ей всю жизнь, а потому первая же серьезная ошибка могла отправить его прямо на морское дно.

Карпов подобным образом планировал и прокладывал себе путь через корпоративную структуру «Газпрома», но его карьера накрылась при Путине. Руководство компании уклонялось от уплаты налогов, распродавало активы и распределяло их между членами семьи, но реформы Путина начали искоренять коррупцию и вернули контроль над компанией государству, что на деле оказалось не более чем снятием со сковороды и бросанием в огонь.

В разгар этой суматохи длительные переговоры Карпова с западными нефтегазовыми компаниями оказались объектом пристального внимания – персональные контакты, привилегии, льготы и подарки – и он ощутил себя преданным и выброшенным на помойку, когда консорциум западных компаний во главе с «Бритиш Петролеум» соскочило со своей позиции, отказавшись от сделки по передаче технологий и оставил его наедине с угрозой государственного разбирательства. Следователи выслушали его, а затем начали копать глубже, чего он очень испугался. Когда правительственный комитет швырнул в его болото такую глубинную бомбу, от которой он не мог уйти, он бросил свою карьеру и ушел в холодные воды безработицы, сгорая от обиды и клянясь однажды отомстить ВР и другим западным компаниям, которые довели его до такого.

Несколько непростых лет он стоял в гавани, заброшенный, словно старый остов того корабля, капитаном которого он был теперь, без курса и компаса, пока в конце конов не решил, как и многие другие потерявшие все в России мужчины, уйти в вооруженные силы. Он пошел в военно-морской флот в звании лейтенанта, где его подколодные навыки и знакомая беспощадная эффективность, к которым он привык, быстро привели его наверх[22].