Киров

Сергей Миронович восстанавливал прежние связи в трудовой среде, продолжая развивать их. У него, кроме Турыгина, были теперь еще верные помощники. И среди них Федор Иванович Серобабов. Молодой новороссийский рабочий-кузнец, он с группой железнодорожников перевелся во Владикавказ, где открылись вагоноремонтные мастерские. Имея определенную подготовку, Федор Иванович сразу включился в нелегальную работу. Распространял большевистские листовки, вел агитацию у себя в мастерских, а также в депо. Киров очень ценил Серобабова и, по словам Марии Львовны, жалел, что конспирация не позволяет часто встречаться, дружить с ним. Умный, волевой, начитанный, Федор Иванович вырос в опытного организатора, был впоследствии депутатом городского Совета, членом президиума горкома партии. В августе 1918 года, когда во Владикавказ нагрянули белогвардейские мятежники, они расстреляли Серобабова.

Через Турыгина, Серобабова и других товарищей руководил Киров и нелегальными кружками и учащающимися стачками. За советом и помощью к Кирову почти регулярно приезжали партийцы из Грозного и Нальчика, из Минеральных Вод и Пятигорска.

В газете Сергей Миронович выступал куда резче прежнего.

«И чем дальше мы уходим от патриархального скулобития, как основного приема внедрения в сознание обывателя законности и правопорядка, в старом смысле этих слов, тем обаятельнее действуют на нас чудотворные свойства кулака… Многим кажется, что приведение России в порядок на новых основаниях совершится быстро и удачно именно с помощью кнута…»

Исключительно сильное впечатление на Тереке, на всем Северном Кавказе произвела статья «Простота нравов». Случайно миновав цензурные рогатки, Киров пошел в открытую против черносотенцев, их оголтелых главарей Пуришкевича и Замысловского, а также продажных карьеристов-хамелеонов из правых, буржуазных партий:

«Удивительная простота нравов наблюдается в нашей политической жизни! Разительные примеры этому дает на днях организовавшаяся новая Государственная дума. Выяснилось окончательно, что в четвертой Думе неизбежно господство черных, и притом черных весьма определенного тона, тона Пуришкевичей и Замысловских. Создается положение трагикомическое вполне…

Глядя на наш четвертый парламент, очень легко уподобиться тому оттоману, который, посетив французскую палату депутатов, воскликнул:

— Благодарю аллаха, избавившего мою родину от столь гибельного испытания!..

Трагизм России заключается в том, что она в политическом отношении переросла анекдотического турка…

И тем не менее ей приходится «гордиться» народным представительством, в котором паяцы вроде Пуришкевича играют роль посланников народа».

Конец статьи:

«Всем давно известно, что наши политические деятели, сидящие направо, отличаются удивительной способностью перекрашивать себя в случае надобности…

Это депутатское хамелеонство объясняется тем, что огромное большинство наших депутатов, в силу многих условий, имеют весьма отдаленное отношение к населению. Депутаты часто совершенно не связаны с пославшими их, и поэтому на всякое свое поведение они смотрят с точки зрения «как прикажете». Куда подует политический ветерок, в ту сторону и поворачивается большинство думских законодателей».

3 ноября газета вышла в свет. Заметались и полиция, и прокуратура, и чиновная рать начальника Терской области, который был одновременно наказным атаманом терского казачьего войска. Кирову и издателю Казарову угрожали судом, тюрьмой. Замышляя расправу, но не решаясь пока арестовать ни того, ни другого, начальник области мстил издателю штрафами.

13 ноября его оштрафовали на крупную сумму в сто рублей за статью Кирова «Еще панама», напечатанную прежде, чем «Простота нравов».

7 декабря издателя оштрафовали уже на двести рублей за статьи Кирова «Ликвидация стачек» и «Четырнадцать часов труда».

31 декабря — сто пятьдесят рублей штрафа за статьи Кирова «Начало конца» и «Дневник журналиста».

5 января 1913 года — пятьдесят рублей штрафа за статьи Кирова «Тревога в Китае» и «В военном мире».

9 января прокурор предложил начать уголовное преследование Кирова за «Простоту нравов».

12 января судебный следователь принял к исполнению предложение прокурора.

18 февраля городовой вручил Кирову повестку — прибыть наутро к следователю.

19 февраля Кирова допрашивали. Он вежливо пожалел следователя за его запоздалые и совершенно напрасные старания. В связи с трехсотлетием царствующего дома Романовых со дня на день ожидается высочайший манифест об амнистии. Под амнистию, несомненно, подпадет и это надуманное судебное дело. Так что господин следователь и другие господа утруждали себя даром, даром выматывали свои и не только свои нервы.

28 февраля следователь вынужден был признать, что дело Кирова подлежит прекращению согласно пункту I параграфа XVIII царского манифеста от 21 февраля.

27 марта 1913 года суд прекратил дело о «Простоте нравов».

5