Кирпичик на кирпичик

Андрюшка с надеждой глядел на мать, которая при таком подходе не могла отказать сыну, хотя и понимала, что сегодня придется чем-то пожертвовать.

– Я ему подскажу, чтобы все медведи поскорее переселялись на Южный полюс, потому что на Северном очень много змей.

– И почему ты решил, будто там много змей? – удивилась Татьяна.

– Так ты сама рассказывала, что Северный полюс ядовитый! Значит, там ядовитые змеи…

Татьяна опять хохотнула.

– Нет, сынок! Полюс северный, но не я-до-витый, а ле-до-витый! Там всюду очень толстый лед. Только твоему мишке лед не опасен. Мишка у тебя бурый, потому зимой он спит в теплой берлоге, в лесу! А на полюсе живут только белые медведи. Но и им не холодно! У них теплая-претеплая шуба.

Глава 7

Татьяна, удаленная сразу после замужества от родственников, три последних года посвятила своему малышу и любимому супругу. Каждую минуту день за днем и ночь за ночью! Только закоренелый и ненаблюдательный холостяк усомнится в том, что весь этот период она творила свой гражданский подвиг. Впрочем, в реальной жизни ненаблюдательных людей обнаруживается сколько угодно!

Причина же вопиющей недооценки семейного героизма наших милых женщин заключается в том, что свои подвиги совершают очень-очень многие из них. Совершают часто и повсеместно, никогда не предъявляя претензий на вполне заслуженные награды. И совсем уж странно сознавать, но даже сочувствия от окружающих они часто не ощущают. Каким-то неведомым образом в нашем, как считается, особо гуманном обществе материнское мужество стало восприниматься естественным, заурядным, даже обязательным атрибутом всякой женской доли.

– Ну, и пусть! Мы-то причем? Это же судьба, уготованная бабам самой природой! – вполне возможно, и вам, уважаемый Читатель, приходилось слышать подобные слова, произнесенные мужественным мужским голосом.

А не лучше ли так организовать нашу жизнь, чтобы женщинам не приходилось проявлять мужество и, тем более, совершать подвиги после каждого рождения ребёнка?

Возможно, и Татьяну, пока она студенткой бегала по дискотекам, музеям и выставкам изобразительных искусств, а затем, выйдя замуж, вынашивала своего первенца, подобная участь не страшила. Может, потому, что Татьяна не имела о ней представления, а может, полагала, будто другой судьбы ей всё равно не будет. Зато скоро и Татьяне пришлось в полной мере познать героическую женскую долю.

И уже не понять ей, что же произошло! То ли пролетели три напряженных года стремительно, как мгновение, то ли растянулись они, словно залежавшаяся возле подъезда бездомная собака? Как-то по-разному Татьяна воспринимала свою жизнь, пока бесконечно хозяйничала, чистила, стирала, облизывала и сдувала пылинки со своего Андрюшки. Иногда время летело, не успеть за ним, а то вдруг тянулось мучительно медленно. Особенно, если для Андрюшки ожидала «скорую», а супруг опять оказался в отъезде.

Каждую секунду своей семейной жизни, вполне счастливой, она чего-то боялась. Чтобы по неопытности не нанести младенцу непоправимый вред – не перекормить, не дать по ошибке не то лекарство, или не в нужном количестве, не пропустить прививку, элементарно не доглядеть, или не оказаться в страшную минуту опасно неподготовленной.

Кто знает, тот поймёт, как же трудно с первенцем, если рядом нет его родной бабушки или, пусть чужой, но доброй и опытной женщины!

Супруг Татьяны Сергей водит товарные поезда. Татьяна как-то даже стояла рядом с его страшным на вид электровозом. Конечно, Сергей для Татьяны – бесконечно любимый и дорогой человек, но его работа против ее воли подчиняется какому-то взбалмошному графику. Иной раз внезапно вызывают ночью – хорошо хоть машину присылают – и он, поспешно поцеловав ее и спящего сына, убегает, сам не зная, насколько. А Татьяна остается с малышом, изнуряемая беспокойством, не случится ли чего с Андрюшкой до возвращения Сергея?

В ту сложную пору ей недостаточно оказалось бы и пяти рук, чтобы совладать с морем навалившихся бытовых проблем, но не это более всего тревожило Татьяну.

Даже отупляющий круговорот кормлений, купаний, гуляний, стирок и глажек не особенно досаждал – Татьяна всё сносила героически, как любая любящая мать. Но если Андрюшка болел, а приходило это всякий раз тяжело и опасно, она одна оставалась наедине с пугающей неизвестностью, от которой опускались руки. Именно это переносилось труднее всего, и кроме бесконечной усталости оставляло даже на молодом сердце незаживающие рубцы.

Воображение неопытной матери, всегда ожидающей прихода беды, рисовало самые ужасные исходы Андрюшкиной болезни, и она тряслась всем телом, давилась в подушку от рыданий и беспомощности, но не имела права покоряться недоброй судьбе. Маленькое тельце, терзаемое муками болезни, которые в равной степени испытывала на себе и Татьяна, не позволяло ей сдаваться. И она научилась во всём успевать, всё познавать самостоятельно, мужественно сражаться со всеми бедами и невзгодами. Только о собственном отдыхе, об элементарном сне Татьяна давно забыла, вспоминая о нем в последнюю очередь, да и то, лишь в присутствии Сергея.