Кирза

Чуча сидит ошалевший, мнет шапку и смотрит, улыбаясь, в окно. Окно все в морозных разводах, с наледью у подоконника. В казарме плюс шесть.

— Ты хоть рад? — спрашиваю его. — А то, смотри, оставайся!

— Не-е-е-е!.. — трясет головой Чуча.

Из старых во взводе свободны от наряда только я да Паша Секс.

— Давай его в чипок, что ли, сводим, — говорю Паше. — Когда у тебя родился-то?

— Родилась. Позавчера. Еще не назвали никак. Меня ждут.

Паша лежит на кровати и ковыряет в носу.

— Вот так, Чуча, — говорит он, вытирая руку о соседнюю кровать. — И не поймешь, служил ты, чи шо, как хохлы наши говорят.

— Ты сколько прослужил-то? — интересуюсь я.

Чуча недоверчиво смотрит.

— Да не, без подъебки! — успокаиваю его.

— Октябрь, ноябрь, ну, и декабрь почти, — застенчиво отвечает Чуча.

— Три месяца, стало быть. Даже шнурком не успел побывать. И — уже дембель! — смеемся мы с Пашей и переглядываемся. — Ну-ка, иди сюда!

Мы поднимаемся с кроватей.

Чучалин подходит, настороженно разглядывая нас.

— В позу! — командует Секс и не успевает Чуча взяться за дужку кровати, перетягивает его ремнем по заднице: — Раз!

— Два! — мой черед.

— Три! — снова Пашин ремень. — Хорош! Больше не выслужил!

Чучалин ошарашенно трет обеими руками задницу и хлопает глазами.

— Ну что, распускаем его по полной? — подмигиваю Сексу. — Это ж дембель, а мы только деды!

Расстегиваем Чуче сразу три пуговицы. Дверью бытовки сгибаем бляху и спускаем ремень на яйца. Велим подвернуть сапоги. Шапку сдвигаем на затылок. Гнем кокарду. Паша выдает ему кусок подшивы и объясняет, как подшиться в десять слоев.

— Можешь курить на кровати и руки в карманы совать. Никто тебе слова не скажет. Ты — дембель! Понял?

Вид у Чучи дурацкий. Клоунский. Выражение лица соответствует наряду.

Я занимаюсь с Чучей дембельской строевой подготовкой. Сцена напоминает мне эпизод из «Служебного романа»:

— Главное, что отличает дембеля от солдата — это походка.

Чуча старательно сутулится и волочит ноги по полу.

Мы уже развеселились вовсю.

— И чтобы в строю, в столовую когда пойдем, сзади шел, как положено!

— А пойдем щас к роте МТО в гости! Пусть за куревом их сгоняет! — уже не может удержаться от смеха Пашка. Отсмеявшись, добавляет: — Ты, вообще-то, от нас не отходи. Народ, сам знаешь, разный. Могут и не понять. А мы объяснить можем и не успеть.

Из наряда возвращаются Кица и Костюк.

Замирают у прохода, разглядывая лежащего на кровати Чучу.

— Я шо-то не понял… — наконец произносит Кица.

Чуча ежится, но нас ослушаться не решается. Продолжает лежать.

Объясняем ситуацию.

Хохлы сперва качают головами, но потом начинают улыбаться.

Костюк даже роется в кармане и протягивает Чуче несколько значков — «бегунок», «классность», и «отличника».

— Бля, а мне «отличника» зажал! — возмущается Паша.

— Тоби ще нэ положэно! Трохи послужити трэба! — ржет Костюк.

В столовой на Чучу пялятся все — бойцы, шнурки, черпаки и деды.

Чуча сидит с нами за одним столом и не знает, куда деться.

Общий ор и шум в столовой сам собой затихает.

— Э, воин! — подает с соседних рядов голос Ситников. — Ты не охуел, часом?

Паша Секс разворачивается вполоборота и солидно произносит:

— Глохни, Сито! Он раньше тебя на дембель уходит.

Объясняем, что и как.

Кивают, но одобрения не выражают.

Неожиданно к нам подходит Череп, из МТО.

Расстегнут, как обычно, до пупа. Из-под вшивника торчит тельняшка. Челка закрывает глаза.

Черепа недавно разжаловали из сержантов, за то, что он послал на хуй ротного, и если бы его не оттащили, надавал бы он этому ротному по рылу. На плечах Черепа еще виднеются следы от лычек.

Все напрягаются.

С Черепом так просто не поговоришь.

— А меня не ебет, когда ему на дембель! — заявляет Череп. — Боец, десять секунд времени — и ты в положенном виде!

Чуча дергается было, но справляется с собой и сидит неподвижно, вперив взгляд в доски стола.

Надо что-то делать.

— Череп, дай пацану старым походить и нам настроение не порть! — говорю я.

— Потом это наш боец, и делать он будет, что мы ему скажем.

Череп молчит. Тяжело развернувшись, уходит на раздачу.

Мы облегченно вздыхаем, но Череп появляется вновь. С кружкой и несколькими пайками в руках.

— Товарищ дембель! Разрешите вас угостить! — Череп ставит пайки перед Чучей и дурашливо прикладывает руку к голове. — На хавчик прогнулся салабон Череп!

Все смеются и расслабляются.

Череп подсаживается сбоку и дергает за ремень Чучалина.

— А чего подъебку такую носишь? Пожидились старые на кожан, да? На вот, — снимает с себя кожаный ремень Череп. — Махнемся, не глядя. Кто доебется, скажешь, Череп дал.

Все. Теперь Чуча в безопасности полной.

От «дембельского ужина» Чуча отказался. Сразу после отбоя попросился спать.

Дело хозяйское. Перечить дембелю никто не стал.

На следующий день Чучалина провожает чуть ли не полчасти.

Вываливаем через проходную КПП на шоссе.

Деревья вдоль шоссе больше похожи на снежные кучи. Лишь кое-где чернеют ветви. От дыхания пар. Сапоги скользят по наледи. Тусклая блямба солнца сидит на верхушках елей. Половина неба залита холодной желтизной. Ссловно великан поссал и прихватилось тут же морозом.