Киса

Наверное, даже в самой суровой тюрьме заключённый не испытывает столько бесконечных, ужасных издевательств, сколько случайная проститутка, которую сам чёрт занес в это ужасное заведение.

Меньше, чем за неделю Кире пришлось перенести такое количество страшных унижений, когда собственное достоинство, которое она вырабатывала, выпестовала в себе годами, за час превращалось в жалкий прах. Его грубо и нагло вытаптывали и выхолащивали и богатенькие сосунки, и пожилые снобы, и светские интеллигенты, и дремучие верующие – все те, кто по три-четыре раза в день, один за другим, глумился над её женской гордостью, терзая до изнеможения её, абсолютно не приспособленное к безжалостному сексуальному насилию тело.

Да, это были, видимо, довольно богатые люди (как говорили, подруги по цеху, они платили сутенёрам за каждый час по 500–600 долларов), но именно наличие больших денег превращало многих из них в яростных, считающихся только с удовлетворением своей похоти, самцов, видящих в женщине только обслуживающую их, во всём послушную, самку.

– Как дела, Киса? – как будто резкий удар током пронзил Киру голос, неожиданно появившегося в её, так называемых, спальных покоях, Тима. Тим стоял, улыбаясь, явно довольный жизнью. Он вытащил из кармана несколько, видимо, заранее приготовленных зелёненьких купюр, и протянул их Кире. – Как обещал… И удовольствие и заработок. Пока тысяча! И так – каждую неделю… А? Неплохо? На Украине и министр столько не получает…

– Я не из Украины…

– Ну, конечно, конечно… забыл. Ну, тогда придётся прибавить сотенку… – попробовал сострить Тим, и, пристально посмотрев в глаза Киры, барским тоном предупредил: вечером приду…

Боксёры, как их называли Миша с тётей Басей, пришли вместе, как и договорились, ровно в восемь часов вечера. В квартиру вошли двое крепко сбитых мужчин, приблизительно пятидесяти пяти лет, коротко постриженных, и, улыбнувшись, представились:

– Рон.

– Ицык.

– Очень приятно, – ответил Миша по-английски и, указывая на Кирину тётю, произнёс: Бася.

– Ну, а я – Миша.

Тётя Бася, к большой неожиданности для гостей, стала говорить на иврите с такой скоростью, что Миша, который несколько лет тому назад прошёл начальный курс изучения иврита в Москве, понял только одно слово: «кушать». При этом она направилась на кухню, а Миша, продолжив говорить по-английски, вытащил из своего кожаного портфеля, заранее приготовленные фотографии и бумаги.

– Красивый город Хайфа, – издалека начал Миша. – Я проехал по городу на такси… курорт, настоящий курорт. Столько цветов, деревьев…

– Весна, всё расцветает, всё омолаживается… – поддержал Рон.

– А вообще, в этом году весна пришла позднее. Обычно в это время – намного теплее, – вставил Ицык, стараясь поддержать общий разговор.

– А вот и закусочки, – довольная приходу гостей, сообщила тётя Бася, приглашая всех к столу, – и вино… за знакомство. По традиции…

Рон с Ицыком заулыбались.

– А мы вообще не пьём. Спортсмены. Но за знакомство, конечно, пригубим.

Миша, не торопясь, наполнил наполовину бокалы.

– За знакомство!

– Угощайтесь рыбкой, – привычным уже для Миши тоном, предложила тётя Бася.

Они, больше для протокола, чем от желания, отпили немного вина и тыкнули пару раз вилками в тарелки.

Через минут десять, выждав подходящий момент, Миша начал.

– Кира… – вот она, – и он стал аккуратно вытаскивать из своего портфеля приготовленные заранее фотографии, – Кира, дочь Александра…

– Алекса, – поправил Рон.

– Алекса, – продолжил Миша, зная, что в Израиле не произносят отчество, а Александр – во многих странах, не только в Израиле, зовётся кратко Алексом. – Кира была моей невестой. То есть… была и есть… Я уверен, что её сейчас разыскивает и полиция… И возможностей у полиции, конечно же, намного больше, но не всегда полиция может сделать то, что обычный человек….

– Наверное, он непонятно, – перехватила уже на иврите тётя Бася. – Я начну с другого конца. Позвольте к вам прямо, как к своим друзьям?

– Ну, конечно, – кивнул Рон.

– Мы для дочери нашего друга сделаем всё! – заверил Ицык, – не сомневайтесь.

– Спасибо, друзья, – весьма дипломатично продолжала тётя Бася. – На вас мы очень рассчитываем. Нам нужны ваши связи, знания, информация… Понимаете?

Ицык и Рон переглянулись.

– Скажите конкретно.

– Миша, – тётя Бася сделала небольшую паузу, стараясь полностью завладеть вниманием гостей. – Миша, проанализировав ситуацию, пришёл к выводу(и я его поддерживаю), что Киру заключили в публичный дом, в бордель…

Рон вытянул вперёд губы и, покачав головой со стороны в сторону, спросил довольно серьёзным голосом Ицыка: «Ты знаешь наши бордели? Потому что я там никогда не был…»

– Я тоже не был. Ни разу… Мы, как говорят, – из другой колоды. Но дело, я понимаю, не в нас… – повернувшись к Мише, сказал Ицык.

– Конечно, не в вас, – так и не давая Мише вмешаться в разговор, продолжила тётя Бася. – Вы не были, я не была и Миша, естественно, не был. А попасть туда надо. И ни в какие-то дешёвые, а в солидные… вы понимаете? Эксклюзивные.